Причины крещения руси. Крещение руси князем владимиром Олег крестил русь

Кто такой князь Князь Владимир, и кем он был на самом деле?
История в учебниках склонна превращать людей в бронзовые статуи, возносить на заоблачную высоту. Мне кажется, что это не совсем правильно. Можно гораздо лучше понять героя древности, если применять к нему законы элементарной логики и обычной человеческой мотивации. Начнем наши разбирательства со святого равноапостольного князя Владимира.

Кем на самом деле был Владимир?

Князь Владимир точно уж был не святым. По крайней мере, в начале своей человеческой жизни. Владимир обманул и убил своего брата Ярополка, насильно взял в жены его невесту Рогнеду, имел огромный гарем наложниц. В общем, нормальный такой средневековый правитель – сильный, коварный и безжалостный. Он воевал, интриговал, заключал и разрывал политические союзы, наслаждался властью сильного. Абсолютно естественное поведение для того времени. Известен тот факт, что Владимира Красное Солнышко ублажали 800 наложниц.

Зачем Владимир крестил Русь?

Вопрос закономерный. Казалось бы, старые славянские боги приносили Владимиру только победы и удачи. Убив Ярополка и завладев Киевом, он разрушил построенную при брате христианскую церковь (предположительно католическую) и начал возрождать языческие культы. Владимир любил войну и женщин. Последних особенно сильно и часто. Принятие новой веры означало конец любимому развлечению. По крайней мере, в прежних масштабах.
Ответ тоже, в общем-то, ясен. Начиналась эпоха религиозных войн, в которой у язычников не было шансов. В ближайшую пару сотню лет монотеистические религии подчинили себе Европу, Среднюю Азию и Ближний Восток. Язычество оказалось неконкурентоспособным и сошло с мировой арены. Почему? Во-первых, оно было старым и слабым. Простые люди не находили в нем высших смыслов. Только посвященные, волхвы и прочие служители культа ведали тайны, скрытые в древнем учении. Во-вторых, новые монотеистические религии гораздо лучше сплачивали народ, подчиняли его центральной власти. Языческие боги способствовали разобщению – в одном городе больше почитали Перуна, в другом Велеса. В-третьих, люди гораздо охотней умирали и убивали во имя единого Бога. Религиозная нетерпимость была козырем в бесконечных войнах.
Таким образом, отказ от язычества в пользу монотеистической религии был мудрым политическим решением. Если бы Владимир не крестил Русь, она запросто могла бы развалиться на несколько государств с разной религией, что привело бы к формированию не единого русского народа, а нескольких враждебных. Примеров тому достаточно на Балканах и Индийском субконтиненте.
Широко известна версия – Владимир крестился, чтобы получить руку византийской царевны Анны. Но в ней явно перепутаны причина и следствия. Анну князь хотел как раз для создания союза с Византией. Кроме того, он мог бы сменить веру сам, не сгоняя всю Русь на крещение. Ну, и, конечно же, он мог бы передумать после свадьбы. Так часто поступали языческие правители – получив желаемое, возвращались в старую веру.
Князь Владимир и его приспешники крестил Русь так:
Дружина с крестами и священнослужителями приходила в село, деревню, и повелевала всем принять новую веру. Первыми на пути крещения вставали мудрецы, волхвы - их сразу убивали, причём показательно. Либо сжигали, либо сажали на кол. Если были заступники, их ждала та же участь. Так же древние источники гласят о принудительном покаянии через убийство младенцев, у всех на глазах. После такого "крещения" многие уходили в из деревень, но основная часть (женщины, дети и мужики работяги) оставались. Склоняли головы и принимали новую веру. Не надо забывать, что за Владимиром была огромная армия, и противостоят ему было просто самоубийственно. Воспитанием поросли занимались исключительно священнослужители. Так и появилось новое поколение которое сеяло православную веру по всей Руси.

Почему именно Православие?

Для ответа нам понадобится политическая карта того времени.
заглянем на нее с точки зрения основных религий:

Иудаизм – нет сильных держав. Хазарский каганат уверенно движется к падению и не рассматривается русскими князьями, как превосходящая сила.
Ислам – пока очень далеко.
Католичество – Священная Римская Империя, постоянная агрессия, направленная на славянские земли.
Православие – Восточная Римская Империя, она же Византия. Нет общей границы. Не ведет активную экспансию.
Этот список хорошо проясняет ситуацию. Кроме того нужно учитывать, что Владимир жил в эпоху активного соперничества двух Римов. Старого настоящего – Византии. И нового, который создали готские и франкские племена на руинах Западной Римской Империи. При этом франко-германцы вели активный захват славянских земель. В такой ситуации, принятие православия и союз с Византией были практически единственно возможной стратегией. Все анекдоты про то, что выбор православия продиктован более мягкой системой запретов, не имеют под собой почвы. Владимир был в первую очередь политиком, а уже во вторую гулякой. То, как было проведено крещение Руси – быстро и насильственно, говорит о том, что это решение именно политическое и крайне важное.
А почему всё-же не католичество?
Владимир выбирал себе стратегического союзника. Римляне выглядели гораздо более предпочтительными, чем "европейцы". Они обладали гораздо большим культурным и научным капиталом. При этом не вели активную экспансию (тем более на территории Руси). Католики в те времена были немытыми, агрессивными и лживыми. Непосредственная близость к территории Руси подразумевала будущий конфликт.

Как Русь избежала глобального нашествия соседей?

Отказавшись от веры предков, Русь получила путевку в новую жизнь. Правда, всё пошло не совсем так, как хотел Владимир. Византия была слишком стара и не агрессивна. Она оказалась между католическим и мусульманским миром, как между молотом и наковальней. В результате быстро ослабла и не стала могущественным союзником Руси. Да и вообще не особенно им хотелось иметь союзников варваров.

Через двести пятьдесят лет на Руси настали тяжелые времена – на востоке возвысилась Золотая Орда. С Запада наседали поляки и Тевтонский орден. В это Византия лежала в руинах после четвертого крестового похода. Русь была раздроблена, окружена врагами и лишена союзников, но она выжила и помимо своей воли стала новым православным Римом. Кто-то должен был возглавить православный мир в эпоху религиозных войн, когда Константинополь пал. Таким образом, Владимира можно сравнить с Колумбом. Он хотел всего лишь попасть в Индию – получить сильного союзника в новое тяжелое время. Союзник получился никудышным, но Русь подняла его знамя и начала движение к тому, чтобы стать еще одним мировым центром силы.

Святой или нет?

Вообще, святость вопрос очень спорный. Как можно признать человека святым? Если даже, по понятиям православной церкви, мы рождаемся уже во грехе? А святой это абсолютно чистый человек. И человек ли? Чего, ну не совсем нельзя сказать о Владимире. О нём можно сказать, что Он был сильным и стратегически мыслящим политиком и на этом остановиться. В Крещении Руси легко читается трезвый расчет, умного политика.
Но, что было дальше, когда бурная языческая молодость князя осталась позади? Последние 27 лет своей жизни Владимир, судя по всему, был настоящим христианином. Он отказался от гарема, всячески поддерживал церковь, каждое воскресенье раздавал еду и деньги нуждающимся.
Лучше всего позднего Владимира характеризует заговор Святополка. Князь простил заговорщиков. Вообще так не полагалось делать. Рюриковичей на Руси расплодилось очень много. Основным методом политической борьбы было убийство. Правитель, показавший слабость, рисковал тут же получить десяток претендентов на свой престол. Получается, Владимир смог перешагнуть пропасть между прагматичным язычником и верующим христианином. Что уже не мало – большинство людей на Земле и через тысячу лет продолжают жить по законам джунглей.

Так называется увлекательная книжка русского советского писателя Валентина Дмитриевича Иванова (1902-1975), в которой описываются «дела давно минувших дней, преданья старины глубокой». В нашем случае, слова великого поэта следует понимать буквально, ибо в романе В. Д. Иванова предпринята попытка беллетристической реконструкции ранней истории славян. Хронологические рамки своего повествования автор отчетливо не обозначил, но по некоторым признакам можно догадаться, что речь идет о VI-VII веках после Рождества Христова, когда поднепровские славяне жили еще родовым строем и ни сном ни духом не помышляли о создании собственного государства. При этом боевая подготовка славянских дружин не оставляла желать лучшего: если верить Иванову, то русичи бесперечь тревожили рубежи могучей Византии и вполне успешно противостояли Хазарскому каганату, который в то время был безусловным гегемоном в Северном Причерноморье.

Мы не знаем, на какие источники опирался В. Д. Иванов, но в хрониках имеются отдельные глухие упоминания о воинственных северных варварах. Например, в 1901 году в церковный музей грузинского экзархата поступил пергаментный манускрипт 1042 года об осаде Царьграда русскими в 626 году. В ветхозаветной книге пророка Иезекииля (VI-VII веков до н. э.) упоминается загадочная «страна Рош», которую некоторые ученые идентифицируют со славянскими племенными объединениями в низовьях Днепра. А вот академик Б. А. Рыбаков был убежден, что славяне как минимум дважды подступали к стадии формирования государственности - в VI-IV веках до Рождества Христова и в III-IV веках после. Наш соотечественник, выдающийся ученый-энциклопедист Михаил Васильевич Ломоносов, полагал, что Рюрик, основатель первой русской династии, царствовавшей на Руси до самого конца XVI столетия, происходил из рода римского императора Августа. Многие наверняка слышали о так называемой «Велесовой книге», в которой подробно описана древняя история славян. В последнее время сие крайне сомнительное сочинение охотно поднимается на щит некоторыми историками: дескать, давным-давно пора отрешиться от навязших в зубах мифов о сравнительно позднем начале государственности на Руси и повнимательнее присмотреться к деревянным дощечкам с руническими письменами. К сожалению, адепты славянских древностей очень часто забывают о том, что появление «Велесовой книги» самым непосредственным образом связано с именем Александра Ивановича Сулакадзева (1771-1832), собирателя древних рукописей, мистика и поклонника графа Калиостро. Отделить подлинники от фальсификатов в его богатейшем собрании не представляется никакой возможности, поскольку хозяин с самым серьезным выражением лица демонстрировал гостям камень, на котором отдыхал Дмитрий Донской после Куликовской битвы. Если же наивный гость по простоте душевной желал получить более весомые доказательства, А. И. Сулакадзев обижался смертельно: «Помилуйте, сударь, я честный человек и не стану вас обманывать!» Кроме того, он увлекался воздухоплаванием и вообще наукой и техникой, хотя и не получил систематического образования. Между прочим, нашумевшая история с рязанским подъячим Крякутным, якобы взмывшем в небо за полсотни лет до братьев Монгольфье на пузыре, надутом «поганым и вонючим дымом», тоже его милая шутка.

Не лишним будет заметить, что подлинник «Велесовой книги» так и не был никогда представлен на суд ученого сообщества, равно как и единственный экземпляр «Слова о полку Игореве», сгоревший, как известно, в московском пожаре 1812 года. При всем при этом отношение филологов и фольклористов к этим двум крайне сомнительным памятникам диаметрально противоположное. «Велесова книга» объявлена официальной исторической наукой фальсификатом, а вот на «Слово о полку…» чуть ли не молятся. Налицо политика двойных стандартов в чистом виде. Да что там доисторические дощечки с рунами! Некоторые исследователи запросто оперируют документами вроде «Сказания о Словене и Русе и граде Словенске», где датой основания легендарного Словенска значится 2409 год до Рождества Христова. Комментировать этот бред у нас нет никакого желания, точно так же, как туманные предания о Гостомысле (легендарном предводителе новгородских словен в первой половине IX века) или измышления современных историков о мифической Гиперборее.

Перейдем к более или менее достоверной истории государства Российского.

Начать наш рассказ имеет смысл с Крещения Земли Русской, которое состоялось, как нас уверяют, в конце X века. Во всяком случае, Русская Православная Церковь совершенно солидарна с мнением историков и поэтому в 1988 году с великой помпой отметила тысячелетие Крещения Руси. Сие эпохальное событие пришлось на годы правления Владимира Святого (Владимира Красное Солнышко). Однако даже самое поверхностное знакомство с русским летописанием заставляет усомниться в точности этой даты. Летописи сообщают, что почти за сорок лет до канонической даты христианизации Руси княгиня Ольга приняла крещение по византийскому обряду в Константинополе (источники называют даже точную дату - 957 год). Именно в этом году киевская княгиня прибыла с официальным визитом ко двору византийского императора, который, очаровавшись прекрасной варваркой, тут же предложил ей руку и сердце. Но хитрую Ольгу на мякине было не провести. Справедливо заподозрив в гладких речах греческих умников далеко идущий политический расчет, ушлая княгиня моментально отыграла назад. Ход ее рассуждений был безупречен: поскольку император отныне является ее крестным отцом, а она, соответственно, его крестной дочерью, то поднимать вопрос о брачном союзе как-то даже и неприлично. Устыдившись, император отступил. Ольга вернулась в Киев и стала насаждать новую веру среди своих подданных. История умалчивает, насколько велики были ее успехи на миссионерском поприще. И хотя в летописях имеются глухие упоминания о том, что церковь Святого Ильи в Киеве была отстроена еще до 955 года (ее принадлежность константинопольской патриархии до сих пор не доказана), факт остается фактом: сын Ольги, великий и ужасный князь Святослав, ходивший походами на хазар и на вятичей и преизрядно пощипавший византийские владения на Дунае, не принял заморской веры. Да и сын его, князь Владимир Красное Солнышко, очень долго оставался вполне равнодушным к блеску греческого богослужения.

Имея стратегической целью консолидацию славянских земель, он прекрасно понимал, что такая задача не может быть решена без общепонятной национальной идеи. Вряд ли стоит напоминать, что в ту далекую эпоху цементирующим составом для разношерстного населения огромной страны, раскинувшейся от Балтийского до Черного моря, могла быть только конфессиональная общность. Первоначально была сделана попытка отстроить государственную религию на основе традиционных верований. Археологи раскопали под Киевом грандиозное языческое капище, которое исправно функционировало на протяжении многих лет. И только потом, когда Владимир понял, что побитый молью языческий пантеон не в состоянии обеспечить должного единения, был сделан решительный разворот на сто восемьдесят градусов. Только тогда и потянулись ко двору великого киевского князя посланцы, исповедующие разные веры: мусульмане, «немцы из Рима», евреи и греки. Что было дальше, помнит любой прилежный ученик средней школы. Владимир Святой, подробно расспросив высоких гостей относительно особенностей их вероучения, остановился на христианстве православного толка. И хотя сия душещипательная история, подробно изложенная в «Повести временных лет» - основе основ отечественного летописания, считается вполне легендарной (что с готовностью признают даже официальные историки), резюме остается без изменений: Киевская Русь приняла христианскую веру по греческому образцу. Опережая события, скажем сразу и без обиняков: византийский извод христианства на Руси вызывает очень серьезные сомнения. Но прежде чем с головой погрузиться в конфессиональные головоломки призвания разномастных попов, не помешает вернуться на несколько десятилетий назад и поговорить о крещении княгини Ольги.

Как мы помним, в 957 году византийский император Константин VII Багрянородный с почетом принимал киевскую княгиню Ольгу. Сомневаться в историчности этого события не приходится, поскольку существует официальное описание приема Ольги при дворе византийского императора, составленное не кем иным, как самим императором Константином. Можно в пух и прах разругать русское летописание (а оснований к тому имеется немало), но проигнорировать столь авторитетное мнение мы просто не вправе. Так вот, император Константин черным по белому пишет, что стать крестным отцом княгини, пришедшей с севера, он не мог ни в коем случае. Причина этого казуса лежит на поверхности. Она настолько элементарна, что попусту ломать копья и ломиться в открытую дверь просто смешно. Оказывается, что на момент прибытия ко двору Константина Ольга уже была христианкой. Более того - в ее свите находился духовник великой княгини! Поэтому несостоявшееся бракосочетание объясняется, вероятнее всего, предельно просто: император был давно и прочно женат и при всем желании не мог предложить руку и сердце гиперборейской красавице.

Не верить императору Константину глупо. В описываемую эпоху Византия переживала далеко не лучшие времена, и событие такого масштаба, как приобщение к истинной вере северных варваров, бесперечь тревоживших рубежи империи, просто не могло остаться без комментариев. Обращение в истинную веру вчерашних недругов - это, без дураков, событие эпохальное, и о таком феноменальном внешнеполитическом успехе следовало бы кричать на всю ивановскую. Но хронисты молчат как партизаны и только скупо цедят сквозь зубы, что Ольга приехала в Царьград уже крещеной.

Но если дело действительно обстояло так, и русская княгиня уже давно была крещена, то возникает закономерный вопрос: а кто ее крестил? И почему, собственно говоря, мы решили, что крещение было совершено по византийскому обряду? Между прочим, не лишним будет заметить, что христианская вера в описываемое время представляла собой пока еще достаточно монолитное образование. Раскол некогда единой церкви, сопровождавшийся взаимным анафемствованием, произойдет только через столетие - в 1054 году, а в середине X века отношения римских понтификов и константинопольских патриархов если и не были райской идиллией, то по крайней мере допускали корректное сосуществование. Сказанное, конечно, не означает, что западная и восточная церковь души не чаяли друг в друге. Противостояние нарастало исподволь, пока не увенчалось окончательным и бесповоротным размежеванием в середине XI столетия.

История великой схизмы - предмет отдельного разговора. Нас же сейчас занимают вещи более прозаические. Итак: какие мы имеем основания предполагать, что Ольга могла обратиться в христианскую веру за тридцать лет до официального крещения Руси? К сожалению, в нашем распоряжении имеются только косвенные аргументы. О храме Святого Ильи, поставленном в Киеве в незапамятные времена, мы уже упоминали. А вот еще одно весьма любопытное летописное свидетельство: оказывается, в 959 году (если верить западноевропейским хроникам) послы Ольги прибыли ко двору германского императора Оттона с просьбой направить на Русь епископа и священников. Бивших челом послов приняли со всей душой, и в самое ближайшее время рукоположенный в епископы Руси монах монастыря в Трире Адальберт убыл в стольный град Киев. Справедливости ради стоит сказать, что миссия святого отца не увенчалась успехом: буквально через год он был вынужден покинуть русские пределы и вернуться восвояси. История, что и говорить, темная. Сторонники византийского Крещения Земли Русской усматривают в этом оборвавшемся на полпути вояже дополнительный аргумент в свою пользу, толкуя о неприятии приверженцами «древлего благочестия» папежского гостя. Версия, надо сказать, более чем сомнительная.

Мы уже не раз говорили о том, что в X веке противостояние западного и восточного христианства переживало, если можно так выразиться, внутриутробный период. Того накала страстей, который впоследствии обуял сторонников истинного православия, не было и в помине. Вспомните «Тараса Бульбу»: настоящий казак, от души хвативший горилки, не делал разницы между «клятым латынцем» и «поганым татарином» - всю эту публику надлежало безжалостно «мочить в сортире». Окончательный разрыв между Русской Православной Церковью и западным христианством произошел не ранее второй половины XV века, когда в 1439 году Московское государство заявило о своем решительном неприятии так называемой Флорентийской унии. Здесь не место подробно разбирать этот вопрос; скажем только, что в 1448 году Собор русского православного духовенства по прямому предложению Василия II Темного избрал митрополитом епископа Рязанского и Муромского Иону, разумеется, без санкции константинопольского патриарха. Тем самым греческое православие тоже оказалось в оппозиции к русской церкви, и московские государи, разорвав все отношения с другими православными церквами, отныне не уставали клеймить константинопольских патриархов за латынство. Своя версия православия была провозглашена единственно верной, а разрыв, таким образом, произошел не только с католицизмом, но и с Византией и всем европейским православием.

В X веке, повторяем, до этого было очень далеко. Поэтому отъезд Адальберта из Киева ни в коем случае не может быть истолкован как результат непримиримых противоречий между восточной и западной церквями. Вполне вероятно, что он мог покинуть Киев по причинам, так сказать, организационного порядка. Историк М. Д. Приселков в свое время полагал, что Адальберт был направлен на Русь с ограниченными полномочиями, поэтому стороны просто не сошлись во мнениях. Миссия немецкого монаха предполагала организацию русской церкви в форме обыкновенной епархии с подчинением германскому духовенству. Ольга же легко могла потребовать для киевской церкви статуса диоцеза, т. е. самостоятельной единицы под руководством автономного епископа или митрополита. По крайней мере именно такой путь избрали правители Польши и Чехии, принявшие христианство от Рима, и в конце концов добились своего. Поэтому нам представляется, что спешный отъезд Адальберта объяснялся на тот момент вполне прозаическими причинами и только впоследствии был истолкован как неприятие Киевом римского варианта. Между прочим, вся эта запутанная история - дополнительный аргумент в пользу того, что «Повесть временных лет», переполненная яростными выпадами в адрес «папистов», приобрела окончательную редакцию не ранее XVI века, когда размежевание восточной и западной церквей стало свершившимся фактом.

Давайте оставим в покое Ольгу с ее невразумительным крещением и обратимся к событиям, имевшим место без малого за сто лет до начала ее княжения. Мы имеем в виду предысторию христианизации Руси, которая крепко-накрепко связана с деятельностью двух братьев-просветителей - Кирилла и Мефодия. Именно они составили новую азбуку - «кириллицу», которая пришла на смену древнему славянскому письму (так называемым «чертам» и «резам» - примитивной рунической азбуке), и перевели на славянский язык Священное писание и богослужебные книги. Из отечественных летописных источников можно понять, что братья проповедовали в духе восточной церкви и были ее представителями. Традиционно их принято именовать «православными византийского обряда». Присмотримся к их миссионерской деятельности повнимательнее.

Тот факт, что братья были славянами по происхождению, сомнению не подлежит. Они действительно родились в македонском городе Солуни (современный греческий Салоники), но из этого никоим образом не следует, что они были адептами патриаршества. Между прочим, самое главное их изобретение - знаменитую «кириллицу» - следовало бы именовать «константиницей», потому что брат Мефодия звался на самом деле Константином, а монашеское имя Кирилл получил много лет спустя, когда незадолго до смерти ушел в монастырь. Но это так, к слову.

Дальше начинается самое интересное. Братья долгое время жили в Константинополе, где были даже не священниками, а самыми обыкновенными учеными книжниками-мирянами. Затем в их судьбе наступил решительный перелом. Моравский князь Ростислав в 862 году прибыл ко двору византийского императора Михаила и заявил, что вверенная ему Моравия отринула язычество и хочет обратиться к истинной вере. Посему он бьет челом императору, чтобы тот направил в моравские земли учителей, которые вели бы проповедь на славянском языке.

Просьба без ответа не осталась. Император повелел - и братья Константин и Мефодий, составив новую азбуку, прибыли в Моравию и более трех лет проповедовали там христианство, распространяя Священное писание, начертанное упомянутой «кириллицей». Справедливости ради следует сказать, что у специалистов нет единого мнения относительно того, кто именно является автором этой азбуки. Дело в том, что от братьев остались два алфавита — «кириллица» и «глаголица». Многие исследователи считают Константина (в монашестве Кирилла) создателем глаголической азбуки, а вот изобретение «кириллицы» приписывается болгарскому ученику Мефодия и датируется концом IX века. Предполагается, что «кириллица» была составлена на основе греческого алфавита с использованием некоторых дополнительных знаков для передачи звуков, которых нет в греческом языке. Что касается глаголического алфавита, то его происхождение покрыто мраком. Высказывалось мнение, что он произошел от греческой скорописи.

Как бы там ни было, но эти азбучные тонкости прямого отношения к теме нашего разговора не имеют. Гораздо важнее другое. Едва приступив к славянской проповеди в Моравии, братья были вынуждены оперативно свернуть дела и в срочном порядке ехать в Рим по требованию понтифика Николая. Последнего возмутило, что они в своей миссионерской деятельности пользуются не латынью, а славянским языком. В связи с этим возникает естественный вопрос: если братья подлежали юрисдикции константинопольского патриарха, то с какой стати римская церковь суется не в свое дело? Константину с Мефодием следовало просто-напросто проигнорировать вздорное требование. Но ничего подобного! Братья отнеслись к высочайшей просьбе вполне серьезно и выехали в Рим, попутно захватив с собой откопанные ими в Херсонесе мощи святого Климента. Самое любопытное заключается в том, что они не сочли необходимым поставить в известность константинопольского патриарха о таком пустяке. И последний штришок: византийское богослужение тоже велось исключительно на греческом, а национальные языки в ту пору были под запретом. Но патриарху и в голову не пришло поставить лыко в строку землякам-просветителям. Так кто же все-таки был начальником наших братьев?

В Рим Константин с Мефодием прибыли в 869 году. Пока они были в дороге, понтифик Николай благополучно отдал Богу душу, а сменивший его новый понтифик, Адриан II, не только не устроил братьям разноса за неподобающее поведение, а напротив, принял их весьма ласково и рукоположил в сан священников. Сохранилось письмо папы моравским князьям, где в частности говорится: «Мы же, втройне испытав радость, положили послать сына нашего Мефодия, рукоположив его и с учениками, в Ваши земли, дабы учили они Вас, как Вы просили, переложив Писание на Ваш язык, и совершали бы полные обряды церковные, и святую литургию, сиречь службу Божью, и крещение, начатое Божьей милостью философом Константином» (цитируется по книге А. А. Бушкова «Россия, которой не было»). Создается впечатление, что Константин с Мефодием, отправляясь в Моравию, ни секунды не сомневались в том, что эти земли относятся к римскому канону, а потому и вели себя соответственно. Между прочим, вышеупомянутые мощи святого Климента, найденные в Херсонесе, они передали отнюдь не в Константинополь, а отвезли в Рим. Для полноты картины остается добавить, что через некоторое время папа сделал Константина епископом, а для Мефодия специально восстановил Сремскую митрополию…

Что же мы имеем в сухом остатке? Невооруженным глазом видно, что в землях западных славян с благословения Папы Римского и трудами его миссионеров идет полным ходом распространение христианства апостольского (т. е. римского) канона. Вполне естественно предположить, что бурная деятельность Константина и Мефодия не ограничивалась исключительно Чехией и Моравией (в конце концов, мы до сих пор пользуемся кириллической азбукой, как и некоторые прочие братья-славяне). Таким образом, возведение христианских храмов в Киеве в годы правления Ольги не представляет из себя ничего из ряда вон выходящего, равно как и обращение самой киевской княгини к христианству западного образца. Остается только ответить на простой вопрос: нет ли в нашем распоряжении аргументов (пусть даже косвенных), которые бы свидетельствовали в пользу принятия ею христианства римского толка? Такие доказательства есть.

Сразу следует оговориться: мы ни в коем случае не настаиваем на западном изводе христианства на Руси, тем более что существует огромное количество исследований, посвященных греческим корням русского православия. Безапелляционность и твердокаменность вообще никогда и никого до добра не доводили. Но эта формула имеет и обратную силу. Сторонники Крещения Руси по византийскому обряду тоже нередко грешат однобокостью, когда настаивают на своей версии как истине в последней инстанции, сплошь и рядом выплескивая вместе с водой ребенка. Поэтому хотя бы справедливости ради следует привести доказательства в пользу латинского происхождения русской религии, которых (и это весьма симптоматично) при ближайшем рассмотрении оказывается более чем достаточно.

Начнем с того, что календарь - основа богослужения - у нас в ту далекую эпоху был латинский, а вовсе не греческий. В наши дни новый год принято считать с января. Но это позднейшее нововведение, получившее права гражданства только при Петре Великом (с 1700 года). До знаменитого петровского указа год, в полном соответствии с византийской традицией, отсчитывали с сентября, а еще раньше - с марта, как и было принято в то время на западе. Из-за этого работать с русскими летописями часто бывает очень трудно, так как сплошь и рядом неизвестно, как именно считал время летописец. Приходится постоянно иметь в виду, по какому стилю в данном конкретном случае идет датировка - мартовскому или сентябрьскому. Проще пояснить эту неразбериху на примере. Византийцы, как мы уже сказали, считали начало года по сентябрю. Предположим, речь идет о 5600 годе, тогда в августе это еще 5599 год. Если отечественный хронист (считающий год по марту) работает с византийскими документами, то новый 5600 год он начнет со следующего марта, тогда как на самом деле, по нормальному - мартовскому - стилю, август 5599 года есть уже 5600 год.

Но не будем утомлять читателя арифметической путаницей, а скажем только одно: можно считать надежно установленным тот факт, что отсчет начала года вели в Киевской Руси по марту, о чем в частности говорят и латинские названия наших месяцев (в Византии они были совсем другими). Сентябрь, октябрь, ноябрь и декабрь - это седьмой, восьмой, девятый и десятый месяцы, так что одиннадцатый приходится на январь, а двенадцатый - на февраль. Таким образом, отсчет нового года начинается с первого марта. Имеется и еще одна косвенная улика, свидетельствующая о римском происхождении нашего календаря. Значительная часть астрономических датировок солнечных и лунных затмений, упоминающихся в русских летописях, согласуется с современными расчетами только в том случае, если мы будем считать летописный год не по-византийски (т. е. с первого сентября), а с первого марта, как это было принято в Риме.

Пойдем дальше. Само собой разумеется, что если бы христианская вера пришла на Русь из Византии, то большая часть терминов, относящихся к церковному культу и вопросам богослужения, неизбежно имела бы греческое происхождение. Но на практике мы видим принципиально иную картину, поскольку наш церковный словарь буквально переполнен латинизмами. Впрочем, судите сами. Ниже приводится раскавыченная цитата из работы С. И. Валянского и Д. В. Калюжного «Другая история Руси» в сопровождении наших комментариев.

1. Почему русское слово «церковь» созвучно латинскому cyrica (круг верующих), а не греческому «эклесия», откуда, между прочим, происходит французское eglise? Правда, М. Фасмер в «Этимологическом словаре русского языка» полагает заимствование через народнолатинское cyrica неприемлемым и считает более обоснованным происхождение из готского или древневерхненемецкого. Так или иначе, но и у авторитетнейшего Фасмера о греческой этимологии слова «церковь» нет ни звука.

2. Почему русское слово «крест» восходит к латинскому crucifixus (распятие) и не имеет ничего общего с греческим «ставрос»?

3. Почему русские священники в летописях всегда называются попами (древнерусское «попъ»), тогда как в Византии клирики испокон веков звались иереями? По мнению авторов «Другой истории Руси», русское «поп» является искажением слова «папа», тем более что по-английски Папа Римский и сегодня называется pope. Фасмер, разумеется, не столь категоричен и усматривает аналоги в готском и древневерхненемецком, но о греческом происхождении слова «поп» не говорит ничего.

4. Почему русское слово «пост» (старославянское «постъ») того же корня, что и немецкое fasten, тогда как по-гречески пост называется совсем иначе —«нестейя»?

5. Почему русское слово «алтарь» восходит к латинскому altare (от altus — высокий), а вовсе не к греческому «бомос»?

6. Почему в церковнославянском вместо слова «уксус» регулярно употребляется слово «оцет», происходящее, вне всякого сомнения, от латинского acetum, тогда как по-гречески уксус звучит как «ок-сос», то есть почти как сегодня по-русски?

7. Почему язычник испокон веку назывался на Руси поганином (от латинского paganus — сельский, языческий), тогда как по-гречески язычник именуется совсем по-другому —«этникос»?

8. Почему вино, употребляемое при причащении, происходит от латинского vinum, а не от греческого «ойнос»?

9. Почему, наконец, само слово «вера» восходит к латинскому verus (истинный, правдивый), но не имеет ничего общего с греческим словом «докса»?

Разумеется, этот длинный список (при желании его совсем нетрудно расширить) еще не дает оснований для однозначного утверждения, что Киевская Русь получила крещение от Ватикана. Но, во всяком случае, он заставляет задуматься и не отвергать с ходу непривычных версий, которые только на первый взгляд представляются откровенной ересью.

Между прочим, любопытные вещи открываются в отечественной версии Священного писания, которое, как утверждают дипломированные историки, было переведено на русский язык с греческого. Даже при самом поверхностном прочтении вы без труда обнаружите в русском переводе Третью Книгу Ездры, которой нет ни в греческом варианте Библии (так называемой Септуагинте), ни в еврейском, но которая спокойно присутствует в Вульгате (Библии на латыни). На наш непросвещенный взгляд, двух мнений тут быть не может: первые переводы Библии на старославянский язык были сделаны именно с Вульгаты, то есть Библии римского канона. Канонической всегда считалась только Первая Книга Ездры, Вторая существует лишь на греческом, а вот Третья - исключительно на латыни. Выводы, уважаемый читатель, делайте сами.

Можно привести еще один косвенный аргумент в пользу римской основы нашей веры. Если бы Русь была крещена по византийскому обряду, то наши князья с самого начала просто обязаны были бы носить имена греческих святых. В реальности ничего подобного мы не видим. В ранней истории Киевской Руси мы натыкаемся исключительно на славянские имена - косяком идут Владимиры, Святославы, Ярославы, Изяславы, Всеволоды и так далее. Но ведь славянских имен нет в греческих святцах! В русских летописях даже Владимир и Ольга - первокрестители Руси - не называются своими крестильными именами. А вот в униатских славянских государствах, принявших крещение от Рима, дело как раз обстояло в точности так, поскольку западная традиция не настаивала на перемене имени. С. И. Валянский и Д. В. Калюжный совершенно справедливо отмечают, что последний великий князь со славянским именем (Ярослав III Ярославич) родился вскоре после падения Латинской империи (государства, возникшего на территории Византии после взятия крестоносцами Константинополя в 1204 году). Исконные славянские имена, словно по мановению волшебной палочки, канули в небытие, а их место заняли имена греческие. «После трех киевских и владимирских Святославов, четырех Изяславов, трех Мстиславов, четырех Владимиров, трех Всеволодов и так далее мы видим с этого времени и до перенесения столицы в Петербург (и начала в нем новой русской культуры) пятерых Василиев, пятерых Иванов (Иоаннов), пятерых Дмитриев, двух Федоров, да и остальные одиночки оказываются с греческими именами, свойственными тому самому периоду». Авторы объясняют это своего рода культурологическим сломом: западноевропейское влияние сошло на нет, что не в последнюю очередь было вызвано падением Латинской феодальной империи в греко-славянском мире. В скобках заметим, что желающие более подробно ознакомиться с весьма любопытной историей Латинской империи и семейными связями русских князей могут обратиться к нашей первой книжке «А был ли мальчик?».

Возвращаясь к истории крещения Ольги, поинтересуемся, не имеется ли в каких-нибудь западноевропейских источниках информации, работающей на нашу еретическую гипотезу о римском изводе русского христианства? Очень долго искать не придется. В хронике францисканского монаха Адемара (XII век) читаем: «У императора Оттона III было два достопочтеннейших епископа: святой Адальберт и святой Брун. Брун смиренно отходит в провинцию Венгрию. Он обратил к вере провинцию Венгрию и другую, которая называется Russia. Когда он простерся до печенегов и начал проповедовать им Христа, то пострадал от них, как пострадал и святой Адальберт. Тело его русский народ выкупил за дорогую цену. И построили в Руссии монастырь его имени. Спустя же немного времени пришел в Руссию какой-то епископ греческий и заставил их принять обычай греческий». Любопытно, а что говорят современные отечественные историки по поводу этого пассажа? Миссию Бруна к печенегам российская историография худо-бедно признает, а вот все остальное - отрицает начисто. Аргументация убийственная: «летописец заблуждается». Ясное дело - из двадцать первого века оно как-то виднее…

Еще раз подчеркнем: мы не считаем безусловно доказанной версию о крещении Руси по римскому обряду. Но в той же самой мере это относится и к ортодоксальной концепции принятия христианства византийского образца. Ничего не утверждая наверняка, мы призываем историков к элементарной научной порядочности: будьте добры объяснять неудобные факты, не укладывающиеся в схему, а не отмахиваться от них, как от надоедливой мухи. Критикуйте и опровергайте сколько душе угодно - на то полное ваше право. Только делайте это аргументированно, взвешенно, без возмутительной залихватской легкости - летописец, дескать, заблуждался.

А между тем фактов, подтверждающих латинские притязания, рассыпано в западноевропейских хрониках предостаточно. Например, еще в X веке в Магдебурге была учреждена епископия для обращения славянских земель в христианскую веру по римскому образцу. Можно усомниться в дате, но то, что такие попытки делались, сомнению не подлежит. Римский понтифик Николай I в послании константинопольскому патриарху Михаилу III еще в 865 году живо интересовался вопросами христианизации Восточной Европы. Этот пристальный интерес настолько обеспокоил византийское духовенство, что двумя годами позже сменивший Михаила Фотий опубликовал «Окружное послание», в котором специально предупреждал об агрессивных намерениях Ватикана. Хорошо известно, что испытывать острейшую нехватку в свободных землях Западная Европа стала давным-давно, поэтому попытки окатоличивания восточных славян предпринимались неоднократно. Не менее хорошо известно, что католические миссионеры приходили на Русь не раз и не два, так что с ходу объявлять о том, что римско-католические и униатские историки просто-напросто сфабриковали миф о крещении восточных славян по латинскому обряду, как пишут некоторые отечественные специалисты, было бы по меньшей мере неосмотрительно. Во всяком случае, уже в 1634 году католическая церковь по декрету папы Урбана XIII признала князя Владимира святым, считая его крещеным «по латинскому обряду».

Еще несколько слов о великой княгине Ольге, точнее, о загадочной смерти еесына Святослава, который, как нас уверяют, был убежденным язычником и не разделял легкомысленных авансов своей матери в сторону греческой церкви. Согласно официальной версии он был предательски убит печенегами, когда возвращался из победоносного похода против византийских греков. Великий князь киевский Святослав был мужем строгим, суровым и отважным. Когда он затевал очередную войну, то выступал воителем бескомпромиссным и последовательным. Греческого лукавства прямолинейный Святослав не выносил на дух. «Иду на вы», - говорил великий князь, и неприятель, сраженный его благородством, начинал спешно вооружаться. Скупые строки хрониста донесли до наших дней аскетический образ этого рыцаря без страха и упрека: невысокий бритоголовый мужчина запросто сидит на веслах, и только рубаха ослепительной белизны да рубиновая серьга в ухе выделяют его среди рядовых дружинников.

Но коварные греки перехитрили простодушного Святослава. После двухмесячных непрерывных боев под стенами болгарской крепости Доростол Святослав заключил с византийским императором Иоанном Цимисхием почетный мир. Вслед за этим начинается непонятное. Большая часть дружины во главе с воеводой Свенельдом степью уходит в Киев, а Святослав остается зимовать на одном из днепровских островов с горсткой бойцов. Зима выдалась лютой - оголодавшая дружина была вынуждена платить «по полгривны за конскую голову». Весной Святослав двинулся к Киеву, но почему-то не степью, как его воевода, а вверх по реке, хотя русичи прекрасно знали (если верить летописям), что на днепровских порогах печенеги устроили засаду. Дальнейшее хорошо известно: в ожесточенной схватке отряд Святослава был полностью уничтожен, а сам князь убит. По преданию, печенежский каган Куря сделал из черепа Святослава чашу.

История, как мы видим, достаточно темная и весьма напоминает заказное убийство. Первоначально роль заказчиков отводили византийцам, но со временем было доказано, что коварные греки никакого отношения к заговору не имели. Известный питерский историк Л. Н. Гумилев предложил другую версию, согласно которой во всем виноват старший сын Святослава Ярополк, возглавлявший киевскую христианскую партию. Получается, что мы имеем дело со своего рода конфессиональным конфликтом: набиравших силу христиан откровенно не устраивал князь-язычник, решительно с ними боровшийся. Вдобавок нам известно, что киевский воевода Претич был побратимом печенежского кагана Кури и таким образом вполне мог организовать и спланировать акцию по устранению неугодного князя. Работает на версию Л. Н. Гумилева и Иоакимовская летопись, в которой прямо сказано, что смерть Святослава явилась божьей карой за гонения на киевских христиан и разрушение некоей церкви. С другой стороны, очень многие историки (в том числе академик Б. А. Рыбаков) полагают Иоакимовскую летопись источником крайне ненадежным и компилятивным, составленным никак не ранее XVII века.

Зададимся простым вопросом: а какие у нас основания считать, что разрушение церкви и расправа над христианами непременно дело рук Святослава? Откуда нам вообще известно, что в отличие от своей матери Ольги и сына Ярополка Святослав был закоренелым язычником, особенно если Иоакимовская летопись доверия у специалистов не вызывает? А источник, толкующий о язычестве Святослава, один-единственный - пресловутое сочинение Нестора, почитаемое большинством современных историков едва ли не как откровение свыше. Между тем «Повесть временных лет» грешит огромным количеством нелепостей и несообразностей (о них мы писали в книге «А был ли мальчик?»), а замечательный русский историк В. Н. Татищев (1686-1750) вообще отзывался о труде Нестора крайне нелестно. А вот в некоторых других летописях сказано открытым текстом, что Святослав своим людям креститься не запрещал. Не утверждается, правда, что сам он был ревностным христианином, но и подданным своим и соратникам не препятствовал выбирать веру по собственному усмотрению. Так прямо и написано: «не бороняше». Согласитесь, что подобная веротерпимость как-то не очень хорошо сочетается с рассказами о разрушении храмов и гонениях на киевских христиан.

Кроме того, имеются и другие свидетельства, не оставляющие от официальной версии камня на камне. А. Т. Фоменко и Г. Н. Носовский в своей книге «Империя» приводят впечатляющие отрывки из труда Мауро Орбини, посвященного славянской истории. Упомянутое сочинение было опубликовано в 1601 году, а его автор опирался на огромное количество средневековых источников, которые просто не дошли до нашего времени. Так вот, Орбини пишет буквально следующее: «После смерти Ольги правил еесын Святослав, шедший по стопам матери в благочестии и христианской вере». Не правда ли, любопытно, уважаемый читатель? Оказывается, существовали (да и поныне существуют) хроники, рассматривавшие князя Святослава и его деятельность несколько иначе, чем это сделано в трудах Нестора. И даже если пренебречь недвусмысленным указанием Орбини, летописный рассказ о Святославе в «Повести временных лет» все равно вызывает справедливое недоумение. Судите сами: мать Святослава - ревностная христианка, его сын - тоже христианин, а вот сам Святослав мало того что язычник, но вдобавок еще и неугомонный гонитель христиан. Но с какой стати, спрашивается, мы должны безоговорочно верить Нестору, допустившему в своем сочинении столько «проколов», и столь же безоговорочно отвергать сообщения других хронистов?

Таким образом, события, приключившиеся у днепровских порогов, в свете вновь открывшихся фактов можно истолковать совсем по-другому. Святослав не торопится в Киев как раз потому, что подозревает угрозу, исходящую от языческой партии, во главе которой стоит Владимир. В дружине князя происходит раскол, и Свенельд, бывший, по всей видимости, сторонником киевских язычников, бросает Святослава на произвол судьбы и благополучно возвращается в стольный град. Не исключено, что и воевода Претич тоже принадлежал к языческой партии, - и тогда все становится на свои места. В Киеве полным ходом идет подготовка к антихристианскому перевороту, поэтому Святослава как последовательного и влиятельного сторонника христианской партии надо во что бы то ни стало убрать. Заговорщики, через Претича, сносятся с печенегами, и те устраивают засаду на берегу Днепра. Попутно отметим и такую любопытную деталь: если бы дело обстояло с точностью до наоборот (т. е. киевские христиане «заказали» язычника Святослава в полном согласии с традиционной версией), то логично предположить, что привлеченные в качестве исполнителей печенеги должны быть если и не христианами, то по крайней мере относиться к христианству вполне лояльно. В таком случае печенежский каган Куря вряд ли повелел бы изготовить для себя чашу из черепа поверженного врага, поскольку такой насквозь языческий обряд, напоминающий ритуальное жертвоприношение, мог быть воспринят в Киеве весьма и весьма неоднозначно. Если же Святослав - христианин, а его противники в Киеве - язычники, поступок Кури получает вполне естественное объяснение.

Не лишним будет отметить, что и другие летописные свидетельства также укладываются в нашу реконструкцию безо всяких натяжек. Христианин Ярополк был вероломно убит по приказу своего родного брата Владимира - сей медицинский факт никто сегодня всерьез не оспаривает. Правда, один историк заявил, что князь Ярополк был, дескать, «злопамятным и завистливым», но не уточнил при этом, откуда он извлек столь ценную информацию. Как бы там ни было, представляется крайне маловероятным, чтобы одни только личные качества Ярополка стали достаточным основанием для его устранения. С другой стороны, не менее хорошо известно, что еще до принятия христианства в его греческом исполнении Владимир пытался сплотить своих подданных под эгидой традиционных верований. С этой целью в Киеве было сооружено грандиозное языческое капище, где разместился весь многоликий славянский пантеон - от громовержца Перуна до загадочного Симаргла. Если хроники не врут, и христианские храмы были действительно порушены, чтобы использовать их камни и фрески для создания постамента языческого святилища, то это могли сделать только по прямому указанию князя Владимира. Ведь что там ни говори, а наш Владимир Красное Солнышко точь-в-точь святой Мика до его приобщения к вере из романа братьев Стругацких «Трудно быть богом» - многоженец, пьяница и сквернослов. Его даже похоронили по языческому обряду, о чем мы в свое время еще расскажем.

Таким образом, не составляет большого труда догадаться, кому понадобилось записывать Святослава в язычники. Когда спустя много лет князя Владимира канонизировали в качестве крестителя Земли Русской и его жития хлынули бурным потоком, а Московское государство было объявлено третьим Римом и оплотом православия, фигура христианина Святослава оказалась ни к селу ни к городу. Цензорские ножницы поработали на славу - отныне упорствующий в своих языческих заблуждениях Святослав должен был выгодно оттенять светлый образ Владимира Святого. Попутно безжалостная редактура летописного наследия успешно разрешила проклятые вопросы Крещения Руси: у потомков уже не оставалось сомнений в том, что свет истинной веры воссиял из Византии, а на римской версии происхождения христианства был поставлен жирный крест. Поработать столь же плодотворно в европейских архивах не получилось, да и христианку Ольгу вымарать из хроник оказалась кишка тонка - как никак прах княгини покоится в Десятинной церкви. А вот Святослав, сгинувший неизвестно где, как нельзя лучше подходил на роль идолопоклонника и жестокого гонителя христиан…

Давайте повнимательнее присмотримся к религиозной реформе Владимира Крестителя. Из «Повести временных лет» следует, что незадолго до принятия Владимиром христианства на Русь косяком повалили священнослужители самых разных конфессий: были тут и мусульмане, и евреи, и греки, и загадочные «немцы из Рима». Удивительным образом все они собрались при дворе великого князя в один и тот же день и час, словно явились по некоему предварительному сговору, и каждый стал расписывать достоинства своего вероучения, не жалея красок. История эта, как мы уже говорили, насквозь легендарна, подобными байками переполнены хроники всех стран и народов. Но мы с фактами в руках хотим доказать нечто принципиально иное: летописный рассказ Нестора ни в коем случае нельзя датировать XII веком («Повесть временных лет» оканчивается 1106 годом). По нашему мнению, этот текст был написан (или, по крайней мере, основательно переделан и отредактирован) никак не ранее XVI века, и это обстоятельство меняет всю картину Хрониста окружали совсем другие реалии, поэтому не подлежит сомнению, что при составлении своего труда он не мог не учитывать изменившейся политической ситуации и пожеланий начальства. Даже если автор и опирался на какие-то не дошедшие до нас источники, то исказил их до неузнаваемости, поскольку Несторова летопись несет на себе несомненную печать социального заказа.

Итак, послушаем беседу Владимира с посланцами разных вер. Первым взял слово мусульманин. На вопрос, какова ваша вера, он ответил: «Веруем Богу, и учит нас Магомет так: совершать обрезание, не есть свинины, не пить вина, зато по смерти, говорит, можно творить блуд с женами». В ходе разговора постепенно выясняется, что и в этой, земной жизни, можно, оказывается, «невозбранно предаваться всякому блуду». Не правда ли, мило, уважаемый читатель? Ревностный миссионер, облеченный высокими полномочиями и, надо полагать, прекрасно понимающий лежащую на нем ответственность (как-никак не каждый божий день приходится общаться с владетельными особами), едва ли не центральным пунктом своего вероучения и главным его достоинством выставляет одобренное свыше разрешение «предаваться всякому блуду». Понятно, что такой белиберды не могло быть не только в X веке, но даже в XII, ибо бесповоротное размежевание между христианством и исламом произошло не раньше 1453 года, когда турки-османы овладели Константинополем. А вот если мы предположим, что Нестор сочинял свою летопись веке в XV, а то и XVI, то тогда все становится на свои места. Нараставшее исподволь противостояние христианства и мусульманства достигло критической величины, поэтому хронист был просто обязан выставить иноверцев-магометан в самом невыгодном свете. А если при этом вспомнить, что русское летописание никак не отреагировало на крестовые походы, то остается только растерянно развести ручками. Согласитесь, уважаемый читатель, что все это выглядит довольно странно: с одной стороны, яростные выпады в адрес магометан, а с другой - полная безмятежность относительно войны западных единоверцев за гроб Господень (крестовые походы не нашли в русских летописях ровным счетом никакого отражения). А ведь такая война должна быть священной для всех христиан без исключения…

Еще одна весьма пикантная деталь. Нестор говорит, что ходоки-мусульмане пришли к Владимиру из Болгарии, не уточняя, правда, при этом из какой - Волжской или Дунайской. Годом раньше Владимир воевал с болгарами и победил их, о чем в летописи имеется соответствующая запись. Д. С. Лихачев в своих комментариях к «Повести временных лет» полагает, что речь в данном случае идет о дунайских болгарах. Но вся беда в том, что турки-османы завоевали Болгарию только в XIV веке, поэтому принять ислам за четыреста лет до этих событий дунайские болгары никак не могли. Тогда, быть может, летописец имеет в виду Волжскую Болгарию? К сожалению, тоже не получается, поскольку Волжская Болгария (или Булгария) была страной, лежавшей на самой периферии цивилизованного мира, при слиянии Камы и Волги. Почти невозможно себе представить, чтобы ислам проник так далеко уже в X столетии.

Вернемся, однако, в Киев. Пристыженный мусульманин ушел не солоно хлебавши, так как Владимир без обиняков заявил, что такое безобразие никуда не годится и его подданным не подходит, потому что «на Руси веселие есть пити». «Немец из Рима», приняв к сведению прокол своего торопливого коллеги, был, напротив, сух и строг и объяснил, что их религия предусматривает «пост по силе; если кто пьет или ест, то все это во славу Божию, как сказал наш учитель Павел». Что же ответил великий князь папежским посланникам? «Идите вы к себе! - сказал Владимир. - Отцы наши не приняли этого». Не правда ли, любопытно? Оказывается, русским уже когда-то предлагали римскую веру, но они еене приняли. Что здесь имеет в виду Владимир?

Но интереснее всего даже не это, а летописный текст, именующий римских посланцев «немцами». Дело в том, что слово «немец» имеет сравнительно более позднее происхождение: в XVI веке так стали называть всех западных европейцев, говорящих «не по-нашему», то есть не знающих языка, немых. А до этого пришельцев из Европы обозначали совсем не так. Узнав о взятии Константинополя, другой летописец в 1206 году пишет, что «Царьград завоеван и частью сожжен фрягами, или латинами». О «немцах из Рима» не говорится ни слова, поскольку соответствующая терминология еще не родилась.

Засим Владимир приступил к иудеям, спросив их: «А где земля ваша?» Ушлые раввины отвечали, что как она была в Иерусалиме, так там и осталась. «А точно ли она там?» - засомневался недоверчивый князь. Тут послы засуетились и начали юлить, но в конце концов выложили всю правду-матку Дескать, земля-то она землей, только вот какая незадача приключилась: разгневался Бог на отцов наших и рассеял народ израильский по разным странам, а землю нашу отдал христианам. Разумеется, после такого откровенного признания Владимир прогнал и евреев, справедливо заметив, что если бы Бог их любил, то не разогнал бы по чужим странам.

Этот отрывок производит очень странное впечатление. Во-первых, иудеев Владимир, в отличие от всех прочих, на диспут не приглашал - они явились сами. Во-вторых, это были хазарские евреи, каковое обстоятельство летописец специально подчеркивает. Все правильно, иудаизм был государственной религией в Хазарском каганате, о чем историкам прекрасно известно. Но если Владимир беседует с хазарскими миссионерами, то почему они толкуют об утрате своих земель? Никакие христиане никогда и ничего у хазар не отнимали. Если же речь идет о Палестине, вопрос запутывается окончательно. С VII века Палестиной владели арабы, а под власть христиан она попала только в 1099 году, когда завершился первый крестовый поход. В Палестине возникли многочисленные христианские государства, просуществовавшие до 1187 года. Владимир умер в 1015 году, а разговор с послами, как мы помним, вообще происходит то ли в 986, то ли в 988. Получается какая-то нелепая картина. Большинство специалистов полагают, что летописный свод «Повесть временных лет» составлен во втором десятилетии XII века. Таким образом, летописец был современником первого крестового похода, результатом которого стал захват Палестины христианскими рыцарями, и должен был прекрасно знать, что двести лет тому назад, в годы правления князя Владимира, христиан в земле обетованной не было и в помине. С другой стороны, если он современник такого эпохального события, как первый крестовый поход, то почему ни единым словом о нем не обмолвился? Мы уже не раз говорили, что русские летописи самым загадочным образом вглухую молчат о крестовых походах. Если вслед за историками классического направления мы признаем, что русское летописание началось в XII веке, то как объяснить все эти несообразности?

Выбраться из порочного круга, оставаясь в рамках традиционной истории, невозможно. А вот наша версия сводит концы с концами. Если первые летописные своды начали составлять не ранее XVI столетия, то все встает на свои места. Крестовые походы были к этому времени полузабытой древностью и не занимали хрониста. Все эти события стали уже такой седой стариной, что он мог легко перепутать, когда именно христиане овладели Палестиной - при князе Владимире или двумя сотнями лет позже. Находит естественное объяснение и ненависть к мусульманам, поскольку XVI век - это время османской экспансии на запад и пик противостояния христианского мира и мира ислама. А вот в X и даже XII веке этого не было и в помине, потому что Магомет и его учение были преданы византийской церковью анафеме только в 1188 году. Наконец, в рамках нашей версии получают непротиворечивую трактовку и разнообразные летописные «блохи», вроде «немцев из Рима» и болгар магометанской веры.

К слову сказать, если бы хронист ориентировался в геополитической ситуации X века, он бы никогда не написал о том, как Владимир выясняет у иудеев, в чем заключается их вера. В описываемую эпоху Хазарский каганат занимал все Северное Причерноморье, да и в самом Киеве иудеев было более чем достаточно. Давайте послушаем известного русского историка-эмигранта Г. В. Вернадского: «Еврейская колония существовала там (в Киеве. - Л. Ш) с хазарского периода. В двенадцатом веке одни из городских ворот Киева были известны как Еврейские ворота, что является свидетельством принадлежности евреям этой части города и значительного их количества в Киеве. Евреи играли значительную роль как в коммерческой, так и в интеллектуальной жизни Киевской Руси. По крайней мере, один из русских епископов этого периода Лука Жидята из Новгорода был, как мы можем полагать, еврейского происхождения. Иудаизм имел сильное влияние на русских в этот период, в результате чего русские епископы, подобно Илариону Киевскому и Кириллу Туровскому, в своих проповедях уделяли значительное внимание взаимосвязи с христианством».

Конечно, вряд ли разумно (вслед за Л. Н. Гумилевым) представлять дело таким образом, что некие пришлые иудеи захватили власть в тюркской Хазарии, а затем и в Киев просочились. На протяжении последних двух тысяч лет таких подвигов за евреями историки не числят: почему-то нигде, кроме Хазарии, власть им захватить не удалось. Гораздо более вероятно предположить, что Хазарский каганат населяли родственные славянам народы, часть которых приняла иудаизм. Такие вещи сплошь и рядом случались в Средние века. Западные славяне, как известно, приняли христианство от Рима, но это вовсе не означает, что римляне переселялись в Польшу и Чехию. В ту далекую эпоху ареалы мировых религий еще не приобрели современных очертаний, поэтому в таком смешении вер нет ничего удивительного. Ну приняли западные славяне христианство от Рима, а восточные - то ли от Рима, то ли от греков, и что из того? А вот часть славян-хазар обратилась в иудаизм. В конце концов, даже в сегодняшней России есть несколько деревень, жители которых, будучи по крови русскими, исповедуют классический иудаизм.

Кстати, не помешает напомнить, что ортодоксальный иудаизм строго-настрого запрещает миссионерскую деятельность среди иноверцев, поэтому летописный рассказ о захожих послах-иудеях не выдерживает никакой критики хотя бы уже поэтому. Иудейская обрядность предельно ритуализована, и даже в наши дни желающего обратиться в веру Авраама, Исаака и Иакова трижды уговаривают отказаться от своего решения. Посему не подлежит никакому сомнению, что обращение в иудаизм хазар или киевлян было исключительно актом доброй воли. Между прочим, историк В. Н. Татищев, опиравшийся в своих изысканиях на безвозвратно утраченные материалы, полагал, что хазары - это славяне, а киевские иудеи, по его мнению, говорили на славянском языке.

Так что «киевские евреи» - это почти наверняка славяне по крови, принявшие иудейскую веру. Уже поминавшийся нами епископ Лука Жидята происходил, скорее всего, из рода славян-иудеев и поэтому получил такое прозвище. К этому можно добавить, что отчество «Жидиславич» было достаточно распространенным в Киевской Руси. Наши былины тоже пестрят еврейской ономастикой: в них действует богатырь по имени Саул, а Илья Муромец сражается с богатырем Жидовином из земли Жидовинской. Обратите внимание: речь идет не о ростовщиках и купцах, а о доблестных витязях, с которыми не зазорно померяться силой славянским удальцам.

У неподготовленного читателя может вызвать недоумение то обстоятельство, что автор этих строк ничтоже сумняшеся населяет Хазарию славянами, словно бы забывая о том, что государство называлось Хазарским каганатом, и, следовательно, во главе его должен был находиться каган. А каган - это вроде бы прозвание тюркское. Поспешим сие недоумение развеять. Изучая историю в средней школе и высших учебных заведениях, мы привыкли иметь дело с адаптированными текстами, в которых славянские владыки именуются князьями, в отличие от многочисленных сопредельных степняков, управляемых ханами и каганами. К сожалению, живая историческая реальность, как правило, всегда сложнее примитивных кабинетных схем. Как бы странно это ни прозвучало, но каганами были правители авар, болгар, славян и венгров. Академик Б. А. Рыбаков, которого ни в коем случае не заподозришь в приверженности к альтернативным историческим построениям, пишет буквально следующее (цитируется по книге А. А. Бушкова «Россия, которой не было»): «Византийский титул (царь. - Л. Ш.) пришел на смену восточному наименованию великих князей киевских «каганами». В том же Софийском соборе на одном из столбов северной галереи была надпись: «Кагана нашего С…» Заглавная буква «С», стоявшая в конце сохранившейся части надписи, может указывать на Святослава Ярославича или Святополка Изяславича».

Киевский митрополит Иларион, написавший знаменитое сочинение «Слово о законе и благодати», говорит: «…великие и дивные дела нашего учителя и наставника, великого кагана нашей земли Владимира…» Да и сама глава, откуда сия цитата позаимствована, называется внятно и четко: «Похвала кагану нашему Владимиру». Не хотелось бы ломиться в открытую дверь: любой непредубежденный читатель, хотя бы вскользь ознакомившийся с отечественным летописанием, прекрасно знает, что титулование владетельных особ в Киевской Руси не имело ничего общего с той дистиллированной выжимкой, которую преподносят нам авторы учебников по русской истории. Западноевропейские хронисты, нимало не озабоченные чувствительной русской ментальностью, добавляют лишнее лыко в строку. Скажем, так называемая Бертинская летопись повествует о прибывшем ко двору императора Людовика Благочестивого в 839 году посольстве от русского кагана как о чем-то само собой разумеющемся.

Вернемся, однако, в родные пенаты, то бишь в терем великого князя киевского Владимира. Прогнав магометан, немцев и евреев, он обратился к грекам-византийцам. Быть может, хотя бы в этом ключевом эпизоде летопись свободна от нестыковок? Как бы не так, уважаемый читатель! Блаженны верующие, ибо их есть царствие небесное…

Слушая греческих послов, великий князь убеждается, что наконец-то он разыграл нужную карту. Долгие периоды велеречивых византийцев приводят его в некое подобие гипнотического транса, и Владимир уже не сомневается, что поступил абсолютно правильно, когда вдребезги разрушил созданное собственными руками языческое капище и утопил деревянных идолов в Днепре. Славянские Перун и Стрибог лежат на золотом песочке бок о бок с индоиранским Хорсом и финно-угорской Мокошью. Спалив за собой все мосты, князь Владимир поворотился лицом к истинной вере. Но он не был бы великим государем, если бы удовольствовался только пустопорожней беседой с посланцами константинопольского патриарха. Тщательно взвесив все pro et contra, предусмотрительный Владимир направляет делегацию «из мужей славных и умных, числом десять», чтобы те посмотрели, как молятся Богу в мусульманских землях и у немцев, а также обратили особое внимание на греческое богослужение. Стоит ли говорить, что пышная византийская служба согрела душу великого князя более всего? Несторова летопись повествует об этом в таких выражениях: «И ввели нас туда, где служат они Богу своему, и не знали - на небе или на земле мы, ибо нет на земле такого зрелища и красоты такой, и не знаем, как рассказать об этом».

Если вдуматься, бестолковая какая-то история. Владимир со своими приближенными предстает в этом эпизоде дремучим дикарем, с восторгом взирающим на небывалые заморские чудеса. Складывается впечатление, что они слыхом не слыхивали, что существуют на свете иудаизм, ислам и христианство, и потому ведут себя как дети малые, рассматривающие блестящую игрушку с полуоткрытым ртом. Ну скажите на милость, уважаемые читатели, для чего нужно было посылать соглядатаев в «греческую землю» и транжирить казенные деньги, когда у тебя под боком, в родном Киеве, христианские храмы исправно функционируют по крайней мере с середины X века? Более тридцати лет назад твою родную бабку крестил чуть ли не сам византийский император, а теперь ты терзаешь каких-то заезжих проходимцев по поводу греческой веры.

Наконец еще одно немаловажное обстоятельство. По логике вещей, следовало бы ожидать, что князь, совершивший деяние такого размаха, должен быть признан святым вскоре после своей смерти. И хотя летописцы нас уверяют, что он был весьма почитаем людьми первого после него поколения, на практике мы видим совсем другую картину. До 1240 года Владимира никто не именовал Святым, а его имя даже не было внесено в месяцеслов или святцы. Канонизация Влади Весьма примечателен и тот факт, что Владимир Святой был, оказывается, похоронен по языческому обряду: его тело вынесли через пролом в стене княжеского дворца в Берестове и «въялож ше на сани». Надо сказать, что ранний период христианизации Руси вообще вызывает очень много вопросов. Например, совершенно неясны первоначальная организация русской церкви и характер ее отношений с Константинополем. Историкам хорошо известно, что первым Киевским митрополитом, рукоположенным византийским патриархом, был некто Феотемпт, который приехал в Киев около 1037 года. Ученые говорят, что до этого события никаких прямых отношений между константинопольским патриархом и русской церковью не было. Это может означать только одно из двух: или Русь еще не была крещена вовсе, или крещение первоначально пришло не из Византии.

С. И. Валянский и Д. В. Калюжный полагают, что ложность раннего оформления русской церкви самым непосредственным образом вытекает из княжеского указа о десятине. Согласно этому указу князь гарантировал церкви десятину со всех Русских земель, выплачиваемую из княжеской казны: «из (доходов) княжих дворов, десятая векша; из таможенных сборов (собранное) каждой десятой недели, и из земельных владений (десятина с продукта) каждого стада и (десятина с уродившегося) с каждого урожая». По мнению авторов «Другой истории Руси», при таком раскладе сам князь должен был остаться без штанов, потому что производительность труда в те стародавние времена была такова, что девять работников едва могли прокормить десятерых едоков, а избыток как раз составлял десять процентов. Когда через двести с лишним лет пришлось действительно платить десятину монголам, да еще и князя своего содержать, народ буквально взвыл от непомерности таких поборов.

Таким образом, мы вынуждены констатировать, что предание о Крещении Руси насквозь легендарно, а летописные источники не содержат практически ни одного надежного факта, на который можно было бы опереться для построения сколько-нибудь достоверной версии. Быть может, такой вывод может кому-то показаться излишне категоричным, но мы тут не открываем никаких Америк. Состояние русского летописания всегда вызывало справедливые нарекания. Например, когда в 1735 году Академия наук приняла решение публиковать летописи, это вызвало сильнейшее беспокойство в Синоде: «…В Академии затевают историю печатать… отчего в народе может произойти не без соблазна», поскольку в летописях «не малое число лжей, басней», а поэтому «таковых историй печатать не должно» (цитируется по книге С. И. Валянского и Д. В. Калюжного «Другая история Руси»).

К сожалению, средневековые летописцы были самыми обычными пристрастными людьми. Добросовестное и максимально объективное воспроизведение событий далекого прошлого волновало их в самую последнюю очередь, а на передний план выдвигались дела сегодняшние, среди которых социальный заказ и политические пристрастия занимали, быть может, первое место. Прекрасной к тому иллюстрацией является Лицевой летописный свод - самое крупное летописно-хронографическое произведение средневековой Руси, охватывающее события с 1114 по 1567 годы. Он создавался по прямому заказу Ивана IV Грозного в Александровской слободе, ставшей к этому времени политическим центром Русского государства. Поэтому понятно, что специфика подачи материала была нацелена на укрепление самодержавной власти и создание представления о том, что Русь является легитимной наследницей древних монархий и оплотом православия. Около 1575 года уже подготовленный текст и иллюстрации к нему с изложением истории правления Ивана Грозного в 1533-1568 годах подверглись по личному указанию царя существенному пересмотру; на полях рукописи сохранились многочисленные приписки, содержащие обвинительные материалы против лиц, подвергшихся опричному террору Таким образом Иван Грозный пытался оправдать кровавые расправы над непокорным боярством.

Подведем итоги. Ни в коей мере не настаивая на латинской версии принятия христианства как на истине в последней инстанции, мы посчитали необходимым обратить внимание читателя на слабости и неувязки ортодоксального греческого варианта. Полагая себя людьми здравыми и непредвзятыми, мы не видим ровным счетом никаких оснований канонизировать одни хроники и напрочь игнорировать другие, не укладывающиеся по каким-то причинам в официальную доктрину. На поверку живая реальность оказывается куда сложнее примитивных кабинетных построений. Детская игра в бирюльки, которой с упоением заняты узкие специалисты, с очевидностью заводит нас в глухой тупик. Пора когда-нибудь повзрослеть и раз и навсегда осознать, что бывают ситуации и вопросы такого уровня сложности, на которые можно дать несколько равновероятных ответов.

Лев Шильник

Из книги «Черные дыры российской империи»

В российской истории полно загадок и тайн, тайна крещения Руси среди них едва ли не самая закрытая, о ней не говорят исследователи прошлого, будто ее нет. Табу! Казалось бы, почему? Хотя о событии сказано много: отмечено 1000-летие крещения, тогда на торжества приезжали делегации других Церквей, прошли конференции, выпущены книги и сборники теологов, посвященные памятной дате… все точки вроде бы расставили, что еще надо?
Правды! Ее не было. И нет.

Ведь для России это важный вопрос — крещение. Важный, разумеется, не для дискуссии типа «было — не было», а для понимания настоящего и будущего страны, он — точка координат русского историко-культурного пространства, где, на мой взгляд, исток знаний о себе, о своей стране, о сути российского сознания — какое все-таки оно, западное, восточное или иное, евразийское? Здесь искал и нашел я ответ, почему Русь стала Россией, в нем увидел самое волнующее — сколько ей еще оставаться Россией.

Это — действительно болевая точка Истории, ее коснулся я в своих последних книгах и на сайте http://www.adji.ru .

Российская наука признает, что не имеет сведений о крещении Киевской Руси, имеет лишь косвенные данные. Здесь неизвестно абсолютно все: дата и место крещения, патриархи и епархии, на каком языке велась служба, по какому обряду велась она. Неудивительно, в XVIII веке отряд иезуитов, приглашенный в Москву Петром I, сложил миф о крещении Руси, связав его с греками и князем Владимиром Красное Солнышко. Поэтому-то сведения о крещении вроде бы и есть, и нет — они же недостоверные.
Тот иезуитский миф известен всем со школьной скамьи. Ему следуем мы в рассуждениях о прошлом, забывая, что реальность была совсем иной, очень и очень далекой от той, что нарисовали нам эти политики от науки.
Осознать, что прошлое Руси придумано, конечно, задача не из легких, но это необходимо сделать, ибо известно, стоит человеку принять ложь за истину, как он становится другим — не чувствующим мрака, в котором живет. Значит, не ищущим света! Вот чем опасна навязанная ложь, она из свободных русских людей сделала невольников, рабов чужих интересов. Или — славян (slave), если пользоваться терминологией самих иезуитов.
Признаюсь, я отчетливо понял это, работая над новой книгой «Тюрки и мир: сокровенная история». Читая Николая Михайловича Карамзина, обратил внимание на то, что сын Владимира Красное Солнышко, Ярослав Мудрый был женат на католичке, дочери Олава Святого. Сестру Ярослава Мудрого, Марию, выдали за польского короля, дочь Елизавету — за норвежского, дочь Анастасию — за венгерского, дочь Анна стала женой французского короля Генриха I… Почему? Межконфессиональные браки были запрещены Церковью. Тогда и посетила мысль, каким же на самом деле было крещение на Киевской Руси, если в ней стали править католики?!
Налицо искажение начала российской истории… Ложный посыл.
Заинтересовавшись темой, вскоре заметил в ней иезуитский почерк, который отличают осторожные недомолвки. Чуть-чуть недосказано. Чуть-чуть переиначено. Оказывается, биографию князя Владимира в России не знают, иные ее детали не замечают. А он святой Римской церкви! За крещение Руси получил от Папы римского титул «король». Его имя Вальдемар, к власти в Киеве князя привели католики… Есть над чем задуматься, не правда ли? Ведь и Романовых на царство привели они, католики, устроившие на Московской Руси Смуту и Раскол.
История киевской княгини Ольги, оказалась, тоже недосказанной. Чуть-чуть. Имя героини было Хельга. И была она католичкой, о чем поведал все тот же список святых Римской церкви. Выходит, византийский вояж княгини придуман: в реальной жизни у нее были отношения с германским императором Оттоном I Великим, что следует из биографии императора. В духовниках киевской княгини после ее крещения состоял магдебургский епископ Адальберт.
Ольге незачем было ездить в Константинополь и креститься там, ее ждали на Западе, чтобы разделить брачное ложе … И веру!
Надо заметить, Византийская церковь долго противилась причислению Хельги-Ольги-Елены к лику православных святых. Равно как Владимира и других русских князей, тоже католиков. Выходит, не случаен был протест. Собственно, данные мировой, а не российской, науки свидетельствуют, греки не причастны к крещению, события в Киеве протекали не по их сценарию. Так, в XI веке греки (например, писатель и философ Пселл) называли Русь языческой страной.
Зная это, уже иначе я отнесся и к легенде об Андрее Первозванном. Здесь то же, недосказанное, что в корне меняет представления о российском прошлом. О деянии апостола Андрея написал в своей «Истории…» Евсевий Кесарийский, самый авторитетный автор раннего Средневековья, причем писал он, ссылаясь на Оригена и других более ранних авторов. Апостол, конечно, не совершал путешествия по Днепру, к славянам. Мифическое путешествие, по выражению автора книги «Крещение Руси», немецкого историка Л. Мюллера, есть исторический анекдот, издавна ходивший по Руси. Лишь вседозволенность вдохновляла его творцов, иезуитов, утверждавших в России свою теорию славянства.
Киевская Русь не входила в состав Греческой церкви, византийцам она была чужой, о чем сообщают документы. Отвергнуть их трудно. В истории Греческой церкви вообще нет данных о том крещении Руси, это было делом рук католических епископов… Проникновение католиков в Киев шло знакомым Риму путем — через династический брак и последующее внедрение в аристократические слои общества. То был отработанный прием, он вывел Римскую церковь в лидеры духовной жизни сперва в странах Западной Европы, потом Восточной.
Запад утверждал себя на удивление однообразно. Но очень продуктивно. Киевская Русь пала из-за междоусобиц, потому что правители исповедовали одни духовные ценности, народ — другие. Это разобщение и было итогом крещения, вернее, нет, не крещения, порабощения католиками народа чужой страны идеологическим оружием. А такое не афишируют, поэтому и понадобились легенды о славянах, о «греческом» крещении Руси.

И на Московскую Русь христианство пришло через династический брак, но позже. Это — ошибка, будто Русская церковь имеет тысячелетнюю историю. Нет у православия столь древней традиции! Его традиция молода и неопытна, поэтому светские власти не раз ломали ее… Вспомним Раскол и глумления над РПЦ, вспомним о крепостном праве, где духовенство играло роль жандарма… Здесь, в этой ошибке, все тот же след Рима, он указывает на масштаб политики Запада по дезинформации. Или — по сочинению легенд.
Так, брак московского князя Ивана III и греческой принцессы Софьи Палеолог состоялся, как известно, в 1472 году. Однако мало кто знает, что инициировал его Папа римский Павел II. Здесь своя история, понять ее можно, лишь уяснив, что за религия была на Московской Руси до приезда греческой принцессы… Карамзин помог мне разобраться в том запутанном клубке.
По «официальной» версии в Москве была греческая церковная власть. Только это не так. Не греки, а ордынский хан выступал заступником Русской церкви. Например, в 1313 году ее митрополит Петр ездил в Орду и получил от хана Узбека ярлык на право ведения церковных дел. Такие ярлыки получали все прежние митрополиты, о том текст документа: «якоже прежние Цари ярлыки им давали, и жаловали; а мы по тому же пути и теми же ярлыки жалуем их, да Бог нас жалует», его текст Карамзин приводит, говоря о том, что хан запретил Рюриковичам брать дань с Церкви. Московия была колонией Орды, платила дань, следовательно, ее политику вел хан. И никто иной. Русский князь и духовенство были подотчетны ему.
Но о Московской Руси помнил и Рим, власть которого распространялась на Западную Украину, ту, что досталась католикам после распада Киевской Руси. Не все население Руси приняло христианство, а с ним власть Папы. Тех, кто принял, потом назвали славянами, или украинцами, окончательно все запутав. Так поделили народ Киевской Руси — по религиозному признаку, чтобы властвовать над ним. С тех пор идет взаимное, хорошо всем знакомое неприятие «хохлов» и «кацапов».
Закончив передел Киевской Руси, Рим начал новую атаку на восток, но помешало вторжение в Западную Европу войск Батыя. Лишь случай спас тогда власть Папы… Зализав раны, Запад продолжил атаковать: Папа отправил в Москву через кардинала Виссариона (грека, принявшего католичество), своего эмиссара, цель визита — смотрины.
В Риме, в папском дворце, сидела племянница бывшего византийского императора Зоя Палеолог, посол вез ее портрет московскому князю, вдовцу, но главное он объяснил на словах. Невеста назначена, мол, другому, но брачная партия князя может состояться. То был давно отработанный прием католического духовенства через женщин приобщать к Церкви правителей тюркских стран. Так случилось с лангобардами, с бургундами, с англичанами. Правда, тем присылали красавиц, здесь же с портрета смотрела не красавица — одутловатое лицо старой девы. Ее внешность была отвратительной. Как у лягушки. Но ничто не останавливало Москву, давно желавшую независимости от Орды.
Предложение породниться с Палеологами князю пришлось по душе, хотя и требовало соблюсти формальности — правитель Московской Руси не был христианином! В ответном письме он согласился разместить латинского архиепископа, создать ему условия, согласился и на льготы ордену тамплиеров, люди которого приедут на Русь под видом купцов. В письме он заявил о полном «послушании Римской Церкви».
1 июня 1472 года в Риме, в базилике Петра и Павла тот династический брак состоялся. Правда, заочно. Жениха на брачной церемонии заменял русский посол. Целый месяц шли поздравления из столиц Западной Европы, потом невесту повезли в Москву. И здесь случилось непредвиденное, племянница византийского императора нарушила инструкцию папы. Ее отправили в Москву как посла Церкви, лазутчика Рима, а она им не стала. Изменила христианству! Приняла крещение по обряду, на котором настоял муж. Ту веру ныне зовут старообрядческой, или — Древлеправославием. Словом, из Рима уехала Зоя Палеолог, в Москву приехала Софья Палеолог.
После крещения новобрачные воссоединились.
Что это было — игра ли, спланированная политика? Ответить трудно, но вместе с Софьей, уделом которой была власть и только власть, в Москву поехали греки, духовенство. После падения Византии оно оказалось не у дел, Греческая церковь переживала свои черные дни… Так Москва познакомилась с христианством. Не принимая его! Греков к службе в русские храмы не пускали. И они стали строить свои храмы.
Обстановку тех лет весьма подробно описал Федор Иванович Успенский, авторитетный и, на мой взгляд, единственный именитый российский историк, кому удалось сохранить лицо. По его данным, наплыв греков (митрополитов, епископов, архимандритов, игуменов) был велик, они, отвергнутые на родине, искали на Руси званий и поживы. И находили их. Вот та черная сила, которая стояла за спиной Софьи Палеолог, управительницы Москвы. Сила, назвавшая себя русской, христианской, стала душить старую веру. Под властью жены князь начал «собирать» Русь на новый манер.
«Люди извне» пропагандировали Греческую церковь, ее превосходство.
…При слабоумном царе Федоре, когда вся власть перешла в руки Бориса Годунова, учредили Русскую православную церковь. Тогда московиты и стали христианами, в 1589 году случилось это важнейшее в истории страны событие. Не раньше и не позже. А дело было так.
В 1586 году Годунов пригласил в Москву Антиохийского патриарха Иоакима, второго по рангу в Греческой церкви, то был первый визит на Русь столь высокого лица. И начался откровенный торг. Кремль желал создать на Руси филиал Греческой церкви, грек же искал лишь личные выгоды. Через год в Москву явился Греческий патриарх Иеремия, повод для визита был ничтожный: получение милостыни от русского царя на постройку храма и дома в Стамбуле. Греческая церковь, образно говоря, служила под открытым небом. Ее, нищую, бездомную, покупали русские, которым важно было войти в христианскую семью Европы. Но не через латинские ворота!
Последовала череда переговоров, и Москва купила-таки единственный товар, который был у греков — имя. И стала Русь христианской, то есть Россией. 26 января 1589 года в Кремле избрали первого Русского патриарха, Иова, выдвиженца Бориса Годунова. Он был пятым, последним по рангу в иерархии патриархов Греческой церкви.
Тут любопытны две детали. Первая — греки подписали акт его избрания, не читая бумаг, что указывает на спешку и безразличие, с которыми создавали новую Церковь. Документы даже не перевели на греческий язык! Вторая — в перечне главных лиц Греческой церкви нет патриарха Киевской Руси, который, как утверждает официальная российская история, в X веке принял от греков крещение. Был Константинопольский, Антиохийский, Александрийский, Иерусалимский и пятый, вновь избранный Русский патриарх. Все.

Вопрос, кто представлял в Греческой церкви Киевскую Русь, повисает в воздухе. Возможен один-единственный ответ — никто.
Поэтому крещение Руси окружено недомолвками, а Россия — незнанием своего прошлого, неумением объяснить его и сделать выводы. Отсюда вечные реформы, с которыми здесь уже сроднились, отсюда беды народа, который нищим живет в самой богатой стране мира. Какой уже век пьет, лжет, ворует сам у себя, и никакие гигантские запасы нефти, золота, леса не помогают ему, беспамятному.

Мурад Аджи
Москва. Июль 2005 г..

Датой принятия христианства на Руси является 988 год. Это событие не только сделало Русь важным внешнеполитическим игроком, но и надолго определило судьбу русского народа. Христианство в его ортодоксальной форме стало неотъемлемой частью самоидентификации русского человека и наложило отпечаток на его национальный характер.

Перед Крещением Русь прошла первоначальный этап своего становления. Она образовалось вдоль пути из варяг в греки как союз племен, связанный общими экономическими и стратегическими интересами. Государству не хватало одного - единого идеологического стержня. В те времена эту роль выполняла религия, поэтому конфессиональная принадлежность имела двоякое значение:

• внутреннее - единый культ объединял население;
• внешнее - принадлежность к определенной конфессии делала страну субъектом международных отношений, новые прозелиты становились для единоверцев своими людьми.

Религиозная жизнь Руси до крещения

Славяне, как и другие народы, имели свои мифологические представления о мире и систему языческих культов. Миф и культ являлись зеркальным отображением их жизни. Боги олицетворяли различные силы природы и занятия людей, праздники были привязаны к сельскохозяйственному циклу.

Мы мало знаем о славянском язычестве: славяне жили за периферией античного мира, письменности не имели, поэтому какой-либо письменной фиксации мифов у нас нет. Все реконструкции такого рода основаны на отрывочных свидетельствах античных и раннесредневековых авторов, данных фольклора и сравнений с дохристианскими религиозными представлениями других индоевропейских народов.

Раннеиндоевропейский пласт в славянском язычестве представлен олицетворением Матери-Сырой Земли, небесным божеством, дающим гром и молнию (Перуном), дуализмом (Ярилой и Ярилихой), потусторонним миром (Велесом).

На формировании религиозных представлений сильно отразилось влияние соседства с другими народами - сперва кельтами и германцами, затем иранцами, балтами и финнами. Синкретизм является общей чертой всех языческих религий. Благодаря этому фактору, а также различным условиям жизни в отдаленных друг от друга географических и климатических зонах, культы разных племен отличались существенно отличались друг от друга.

Когда князь Владимир попытался ввести единый культ и объединить богов разных племен в Киеве, он собрал идолов и устроил святилище.

В числе богов были Перун, Велес (он стоял не в общем святилище, а на Подоле), Мокошь, Стрибог, Даждьбог, Хорс и Семаргл. Последние из них имели иранское происхождение. В пантеон не вошли многие боги, почитаемые в ряде племен. Например, там не было Сварога. Ему не ставили идолов и капищ, но он в представлениях славян выполнял отеческую функцию. Ритуалы, связанные с ним, проводились по праздникам (разжигание священного огня). Перун стал покровителем князя и дружины, тогда как для многих людей, проживавших в засушливых регионах, он воплощал гром, молнию и долгожданный дождь.

Так или иначе, а объединение культа во главе с Перуном не смогло стать фактором, объединяющим славянские племена, даже несмотря на то, что власти устраивали «филиалы» святилища общего культа в разных городах.

Международные отношения

Русь как государство сформировалась благодаря торговым путям. Торговля Востока и Запада осуществлялась через Византию, которая практически монополизировала средиземноморский регион. Естественно, появлялось желание как-то обойти такого монополиста, используя другие речные артерии, и система волоков на Русской равнине как нельзя лучше справлялась с этой задачей. Северную часть этих путей контролировали скандинавы, а южную - хазары. Они собирали дань с проживающих здесь славян и эксплуатировали речную систему.

Хазарский каганат составлял успешную конкуренцию Византии за обладание торговыми путями. Бюджет этого государственного образования состоял из торговых пошлин, поэтому подконтрольную территорию хазары стремились расширить. На севере она доходила до будущей Москвы, на западе граница проходила по Днепру (первое упоминание Киева, кстати, находится в египетских архивах - это жалоба одного еврейского поселенца), на востоке - в прикаспийских районах, а на юге хазары воевали с арабами. Кавказ целиком входил в состав каганата.

Консолидация славянских племен началась с севера, о чем сохранились летописные свидетельства. Постепенно северный союз городов, куда входили Новгород, Ладога, Полоцк, Изборск, Ростов, Белоозеро, захватил днепровский путь и вытеснил хазар. В результате образовалось государство, называемое Русской землей.

Международное сообщество не воспринимало Русь как равноправного партнера. Византийская империя представляла Русь сборищем варваров, которым неоднократно удавалось грабить её рубежи. Про страны Западной Европы стоит вообще умолчать.

Сложилась ситуация, при которой убрать славян на обочину мировой экономики и политики возможным не представлялось, оставалось признать новое государство как данность. Этому мешало только одно обстоятельство - отсутствие на Руси конфессии, признанной в других странах.

Внутренние и внешние предпосылки поставили страну перед неоднозначным выбором. Русь оказалась между Востоком и Западом, и решение о том, к кому она примкнет, определяло все будущее страны и народа.

Выбор вероисповедания

Относительно того, где и почему в качестве государственной религии было выбрано православие византийского образца, существуют две версии: легендарная и основанная на анализе источников. При этом ответ на вопрос о том, кто крестил Киевскую Русь, будет разным у нас и у греков - в Византии считали, что крещение произошло еще при бабушке Владимира княгине Ольге, а в России правление Владимира в первую очередь ассоциируется с введением христианства.

Испытание вер

Легенда о выборе веры князем Владимиром изложена в «Повести временных лет». Согласно ей, к князю поочередно приходили иностранные послы, рассказывая о своем вероисповедании, и он рассматривал предложения.

Первыми к Владимиру пришли представители волжской Булгарии, исповедовавшие ислам. Они рассказали о своей жизни и обрядах, а также о запретах, в том числе на употребление алкоголя. Последнее и стало причиной отказа князя. С тех пор у нас бытует поговорка «Руси есть веселие пити».

Вторыми были посланники из Рима, объяснившие, что запретов у них почти нет, и что ни делается, все по воле Божьей и во славу его. Владимир отклонил и их предложение, ответив, что отцы наши не принимали этого.

Следующими были хазары, у которых был иудаизм. Их предложение не было принято ввиду отсутствия своей земли у этого народа. Сами хазары были кочевниками, а евреи, принесшие к ним иудаизм, лишились своей земли еще при Риме.

Наконец, византийский посланец рассказал о Писании. Владимир воздержался от ответа и решил посмотреть, как проходят богослужения в разных странах. Византийский обряд впечатлил русских посланцев больше всего. По их признанию, они не поняли, где они были - на земле или на небе. И князь выбрал греческую веру.

Первые христиане

Византийская империя была заинтересована в крещении досаждавших ей славян. Так они оказывались в сфере ее влияния и из врагов вполне могли стать союзниками. Южнославянские государства именно так и принимали христианство. Для лучшего понимания сути вероучения была создана новая азбука, начало которой положили равноапостольные Кирилл и Мефодий.

Проникновение христианства на Русь началось раньше эпохи Владимира. Есть мнение, что первыми крещеными князьями были Аскольд и Дир, но точных сведений об этом не сохранилось, да и убили их при перевороте.

Из княжеской фамилии официально первой христианкой была равноапостольная княгиня Ольга. Она сама приезжала в Константинополь, приняла крещение и добивалась признания Руси равным Византии государством, но не смогла дать в помощь империи часть войска. Впоследствии она пригласила немецких богословов ко двору, и эта дипломатическая игра заставила византийцев пересмотреть свое отношение к Ольге. Между государствами был заключен союз.

Ольга не была единственной христианкой на Руси. В части земель религия распространялась в виде проповедей, и до сих пор в некоторых районах (например, в Закарпатье) крестителями считают не Владимира, а Кирилла и Мефодия. А древние христианские захоронения встречаются вдоль всего пути из варяг в греки.

Отношение населения к христианам было неоднозначным. С одной стороны, оно было лояльным, но с другой эта лояльность имела предел. Так, сын Ольги князь Святослав не принимал крещения, боясь потерять авторитет в своей дружине. Во времена Владимира киевские язычники захотели принести в жертву некоего Иоанна, сына Феодора дружинника. Итог был трагическим, и с тех пор Феодор и Иоанн считаются первыми российскими мучениками .

Крещение Владимира

Византию часто потрясали междинастические конфликты. Русь как союзник империи выступала на стороне императоров. В очередном из таких конфликтов войско Владимира осаждало Корсунь, где сидел мятежник Варда Фока. Условием помощи была Анна - сестра императоров Василия и Константина. Императоры не могли пойти на такой шаг, который казался им унижением. И было из-за чего:

• Владимир был язычником;
• он был младшим сыном Святослава, узурпировавшим престол, да еще и рожденным от ключницы;
• у Владимира уже были жены, и каких-то политических выгод для Византии такой брак не нес.

Тогда Владимир занял Корсунь сам, и согласился отдать город империи только при соблюдении

своего условия. Царьград согласился, но выставил свое условие: Владимир должен принять крещение. Это и состоялось в той же Корсуни в 988 году.

Было ли это правдой - неизвестно. Иностранные источники дают по этому поводу несколько иные сведения. Так, армянские, польские и арабские записи говорят о том, что Владимир уже был крещен, а войско послал в Корсунь в помощь своему шурину. Также разнится и дата - от 986 до 988 годов. В качестве месяца указывают апрель и август. То, в каком году было Крещение Руси, тоже привязывается к принятию христианства князем, хотя на самом деле процесс начался годом позже, в 989.

Этапы крещения Руси

Нельзя сказать, что принять христианство людям было легко . Процесс этот проходил не так гладко, как описывается в церковных источниках, и растянулся он на столетия. Происходил он в несколько этапов:

1. Крещение Киева.
2. Крещение Новгорода.
3. Крещение периферии.

Крещение Киева и учреждение митрополии

Киев отреагировал на нововведение относительно мирно , как следует из описаний и картинок в книгах. Сперва были крещены сыновья князя и его окружение, а затем народ пригласили к Днепру. Часть подданных не пошла - сказалась верность своим богам. Другие же согласились, решив, что раз уж князь с сыновьями крестились и ничего страшного не случилось, значит, и им можно.

Языческих идолов Владимир снес и сбросил в Днепр. Вот и все краткое содержание процесса крещения киевлян.

Для окормления новообращенных в городе была учреждена митрополия, куда в качестве иерарха прислали Михаила из Византии. Присланы были священники и мастера, которые могли строить церкви. Первой церковью, возведенной при Владимире, была Десятинная, которая до наших времен не сохранилась.

Киевская митрополия просуществовала в составе Константинопольского патриархата до 1299 года, после чего была перенесена во Владимир, а позже - в Москву. Статус Киевских сохраняли за собой митрополиты западной Руси во времена вхождения ее в состав Великого княжества Литовского, а позднее - Речи Посполитой. После падения Византии под ударами турок Москва становится патриархатом .

«Путята крестил вас мечом, а Добрыня огнём»

Крещение Новгорода проходило не так гладко и заняло два года . В 990 году в Новгород был отправлен отряд Добрыни - дяди Владимира по матери. Зная характер новгородцев, миссия была усилена отрядом Путяты. В качестве иерарха был послан по одним источникам митрополит Михаил, по другим - епископ Иоаким.

В первый год были крещены часть новгородцев, но в целом горожане отрицательно отнеслись к процедуре. В 991 году городское вече решило не пускать в город войско Добрыни. Сопротивление возглавили тысяцкий Угоняй и волхв Богомил. Добрыня остановился на Торговой стороне города, после чего язычники разрушили мост и приступили к активным действиям.

Непонятно, на чьей стороне был бы перевес, если бы Добрыня не обезглавил восстание язычников. В городе развернулась настоящая война, в результате которой сперва крестилась часть горожан, а остальных пришлось загонять в реку Волхов.

Принятие новой веры не было искренним. Это очень ярко проявилось в тот момент, когда разрушали капище Перуна в Перыни (сейчас там скит Юрьева монастыря). У горожан был траур. Новгородцы еще долго помнили эти события, несмотря на то, что прямая историческая память не живет дольше трех поколений.

Нельзя сказать, что христианство было противно новгородцам как таковое. Христиане существовали в городе и ранее. Скорее, у подобного противостояния были политические причины, которые и привели позже Новгород к самостоятельности. А пока именно крещение Новгорода было важно князю - так замыкалась центральная магистраль страны, путь из варяг в греки .

Другие города Русской земли

Крещение Руси князем Владимиром часто носило характер принуждения и еще чаще было формальным. Распространение шло медленно. Окончательно этот процесс закончился в городах восточной Руси в XIII веке, а пережитки язычества так и остались нашей национальной чертой.

Во времена Владимира были учреждены епископские кафедры в Киеве, Новгороде, Владимире-Волынском, Переяславле, Полоцке, Чернигове.

Крещение имело не столько религиозную цель, сколько политическую. Единая вера рассматривалась как фактор, делающий Русь единой. Это понимали и сами язычники, оказывавшие сопротивление не столько миссионерам, сколько Киеву.

Последствия и значения для Руси

Когда происходили эти события, мало кто задумывался о том, зачем Руси нужна новая вера. Людей тогда больше волновала их повседневная жизнь, потому что до прогресса и зеленой революции было еще очень далеко. Но сейчас, при прошествии более тысячи лет, мы можем оценить, что дало Руси это событие. А как к нему относиться, зависит уже от субъективных оценок.

Крещение Руси и его значение кратко описать невозможно. Пожалуй, стоит остановиться на нескольких его последствиях:

• политических;
• культурных;
• отдаленных исторических.

Политические последствия

Введение православия в качестве государственной религии поставило Русь в число государств, считавшихся цивилизованными. Княжеская династия Рюриковичей встала в ряд с монаршими домами Европы, откуда брали жен и куда отдавали дочерей. Это расширило международные связи Руси.

В то же время церковь не давила на власть так, как это было в Западной Европе, где Святой престол в лице Пап буквально диктовал монархам свою волю под страхом отлучения. Христианство византийского образца тогда уже отличалось от римского, хотя раскол между ними произойдет только в 1054 году.

Таким образом, Русь вошла в орбиту Византийской империи, что позже скажется на историческом пути страны, когда этой империи уже не было.

Внутри страны мероприятия по Крещению привели к очередной волне внутренней миграции на восток, в Волго-Окское междуречье. Люди, не желавшие расставаться со своими богами, уходили в леса, надеясь там сохранить веру предков .

Культурное значение

Вместе с христианством на Русь пришла и византийская культура , являвшаяся наследницей римской и греческой традиций. В стране стали распространяться письменность, иконопись, культовое строительство. Появление письменности (кириллицы) ознаменовало новый этап в развитии национальной культуры.

Тем не менее нельзя сказать, что произошел какой-то перелом в народном сознании. Насильственное насаждение веры не могло заставить человека искренне ее принять. От тактики массовых крещений постепенно отказывались, предпочитая метод замены.

На бывших капищах устанавливали церкви, христианский праздник постепенно заменял древний языческий и таким же образом привязывался к годичному циклу. Отсюда двоякие значения праздников, которые и названия имеют двойные. Так, Прощеное воскресенье называется Масленицей, День Иоанна Крестителя - Купалой, на место Перуна встал Илья-пророк, а на место Мокоши - Параскева Пятница. Подобное народное не совсем правильное христианство появилось как реакция на попытки церковных властей стереть память о языческом прошлом и принуждать к соблюдению всех заповедей .

Подобное было свойственно не только славянам. Практически все народы, принявшие христианство в Средние века, сочетают в своих религиозных представлениях как свои древние языческие обряды, так и вполне искреннюю веру в Христа.

Интересен такой феномен, как ношение нательного крестика. Надо сказать, что он не является обязательным атрибутом христианина где бы то ни было, кроме России. У нас принято даже его демонстрировать в ответ на обвинение во лжи. Причиной такого явления стала своеобразная маркировка крещеного человека в те годы, когда христианство только пришло на Русь. Язычники, не желавшие переходить в новую веру, часто маскировались под христиан, чтобы избежать репрессий. Чтобы отличать их от крещеных, последним велели носить нательный крестик .

В последующие эпохи, когда не стало Византии, выбор, сделанный князем Владимиром, служил определяющим фактором во внешнем и внутреннем курсе страны. Так, желая отстоять свою независимость, новгородцы дали отпор крестоносцам, и немалую роль тут сыграла приверженность к православию.

Взяв в жены последнюю византийскую принцессу Софью Палеолог, Иван III создал концепцию Москвы - третьего Рима. С тех пор Русская православная церковь - самая крупная и влиятельная из поместных.

Приверженность православию стало одним из столпов, на которых русский народ консолидировался. Смена вероисповедания означала потерю национальной идентичности еще долго, вплоть до начала XX века. В то же время народы, принимавшие крещение от русских миссионеров, не подвергались ассимиляции, поэтому до сих пор существуют на территории России.

Если следовать историософской концепции Тойнби, то в 988 году князь Владимир совершил цивилизационный выбор. Мало кому в жизни дается такой шанс, ведь события имеют под собой вполне объективные причины, и если им суждено случиться, они и так случатся. Все-таки исторический процесс имеет свои закономерности. Но никому не дано знать, что было бы, если бы Владимир сделал иной выбор. Но история не знает сослагательного наклонения .

Официальная дата крещения Руси – 988 год. Однако некоторые исследователи не согласны ни с принятой датировкой, ни с традиционной оценкой этого судьбоносного для России события.

Христианство до крещения

На сегодняшний день помимо основной версии принятия христианства на Руси – от Владимира – существует ряд других: от апостола Андрея Первозванного; от Кирилла и Мефодия; от Аскольда и Дира; от константинопольского патриарха Фотия; от княгини Ольги. Некоторые из версий так и останутся гипотезами, но другие имеют право на жизнь. В прошлом русская церковно-историческая литература историю христианства на Руси вела с I века, связывая ее с миссионерской деятельностью апостола Андрея Первозванного. Эту версию озвучивал Иван Грозный в беседе с папским легатом Антонио Поссевино: «Мы получили веру при начале христианской церкви, когда Андрей, брат ап. Петра, приходил в эти страны, чтобы пройти в Рим». Событие, произошедшее в Киеве в 988 году, называли, как «обращение князя Владимира», или как «окончательное устройство Православной Церкви в России при святом Владимире». О путешествии апостола Андрея Первозванного по пути «из варяг в греки», во время которого проповедник посетил Приднепровье и Ладогу, мы знаем из «Повести временных лет». Однако, уже Николай Кармазин в своей «Истории государства Российского» замечал: «впрочем, люди знающие сомневаются в истине сего Андреева путешествия».

Историк Русской Церкви Евгений Голубинский отметил нелогичность такого путешествия: «Идти из Корсуня (Херсонеса Таврического) в Рим через киевские и новгородские земли, все равно, что добираться из Москвы в Петербург через Одессу». Опираясь на труды византийских хронистов и ранних Отцов Церкви, с уверенностью можно сказать лишь о том, что Андрей Первозванный достиг земель современных Крыма и Абхазии. Миссионерскую деятельность апостола Андрея трудно назвать «Крещением Руси», это только первые попытки приобщить народы Северного Причерноморья к зарождающейся религии. Большего внимания заслуживает намерение исследователей отнести дату принятия христианства на Руси ко второй половине IX века. Для этого есть основания. Некоторых историков настораживает тот факт, что официальное крещение Руси, состоявшееся в 988 году, обходят стороной византийские хроники того времени. Церковный историк Владислав Петрушко писал: «Поразительно, но греческие авторы вообще не упоминают даже о таком эпохальном событии, как крещение Руси при св. Владимире. Впрочем, у греков были свои причины: епархия "Росия" формально была открыта столетием раньше». 867 годом зафиксировано «окружное послание» константинопольского патриарха Фотия, где упоминаются, «поработившие соседние народы русы», которые «подняли руку на ромейскую империю. Но теперь и они переменили эллинскую и безбожную веру, в которой прежде сего содержались, на чистое христианское учение». «И в них возгорелась такая жажда веры и ревность, – продолжает Фотий – что они приняли пастыря и с великим тщанием исполняют христианские обряды». Историки склонны сопоставлять послание Фотия с походом русов на Царьград в 860 году (по летописной датировке – в 866 году). Византийский император Константин Багрянородный, живший после Фотия, также сообщает о крещении русов, но в патриаршество не Фотия, а Игнатия, который возглавлял византийскую церковь дважды – в 847–858 и в 867–877 гг. Возможно, на это противоречие можно было бы не обращать внимания, если бы не один документ. Речь идет о договоре киевского князя Олега с греками заключенном в 911 году –памятнике, достоверность которого сегодня не вызывает сомнений. В этом договоре слова «русины» и «христиане» недвусмысленно противопоставлены друг другу. Красноречивы заключительные слова летописца о походе Олега на Царьград: «И приде Олег к Киеву, неся злато, и паволоки, и вина, и всякое узорочье. И прозвавшая Олега - вещий, бяху бо людие погани и невеигласи». Вполне очевидно, что в устах летописца «люди погани и невеигласи» – язычники. Подлинность свидетельств о принятии русами христианства в IX веке в целом историками не оспаривается. Однако, как сказал один из крупнейших специалистов по истории Древней Руси, Игорь Фроянов, «самое большее, что можно извлечь из данных свидетельств, - это предположение о единичных поездках миссионеров в пределы погруженной в язычество Скифии».

Первые христиане

После политических и торговых договоров Олега с Константинополем русско-византийские связи стали крепнуть. В славянские земли активно потянулись византийские купцы, частыми гостями в Причерноморье и на берегах Днепра стали миссионеры. Хотя крещение русичей и не носило массовый характер, вполне вероятно, что к середине X века в Киеве уже существовала христианская община. О проникновении христианства в Киевскую Русь свидетельствует упоминание соборной церкви Ильи пророка в Киеве в русско-византийском договоре 944 года. В числе принявших крещение была киевская княгиня Ольга. Это событие стало знаковым, так как Ольга стала первым в истории Древнерусского государства правителем, порвавшим с язычеством. «Для следующего поколения пример энергичной, умной княгини разбивал лед холодности и предубеждения против христианства, которое теперь уже не казалось таким чуждым, необычным и неподходящим для Руси», – писал историк Владимир Пархоменко. Дата и обстоятельства крещения Ольги до конца неясны.

Автор «Повести временных лет» связывает это событие с поездкой княгини в Константинополь. Повествование летописца местами насыщено баснословными подробностями, но сам факт крещения не вызывает у историков сомнения, так как подтвержден многими византийскими источниками. Опираясь на эти документы, крещение Ольги датируют 957 годом. Принятие Ольгой (в крещении Елена) христианства носило скорее частный характер и никак не отразилось ни на ее приближенных, ни на сыне Святославе. «Како аз хочю ин закон прияти един? А дружина моа сему смеятися начнуть», - отвечал Святослав матери на ее призывы креститься. В договоре 971 года князя Святослава с византийским императором Цимисхием мы по-прежнему видим Русь, которая клянется Перуном и Волосом. Новая вера в первую очередь затронула торговый люд, часто посещавший Константинополь, так как принятие христианства обеспечивало ему в Византии гораздо более выгодные условия. Помимо купечества к христианству охотно приобщались и русские дружинники, находившиеся на службе у византийского императора. Именно о таких «русах-христианах», которые по возвращении домой пополняли христианскую общину, упоминает Константин Багрянородный.

Выбор веры

Между тем Древняя Русь все ближе подходила к моменту, когда единая вера должна была подчинить княжеской власти разрозненные племена. Историк Борис Греков отмечал попытки Владимира Святославича с помощью пантеона различных языческих богов создать религию, «которая могла бы крепче объединить все его государство». Отживающее язычество оказалось плохим объединяющим началом и не смогло предотвратить распад огромного племенного союза во главе с Киевом. Видимо тогда Владимир и обратил свой взор на монотеистические религии.Выбор Владимиром религии часто связывают с легендарной историей, носящей название «испытание вер». Киевский князь, выслушав проповеди представителей римского католичества, булгарского магометанства, хазарского иудаизма и греческого православия отправил своих послов в эти страны для близкого знакомства с богослужебными обрядами. Летописец сообщает, что посланники, вернувшиеся из Константинополя со словами «Не ведали, где мы есть - на небе или на земле» произвели наиболее сильно впечатления на Владимира. Это и предопределило выбор веры по греческому обряду. Многие историки хоть и относятся к рассказу об «испытании вер» скептически, наделяя его книжным, поучительным характером, все же признают, что в основе могли лежать реальные события. Известный специалист по Древней Руси Владимир Мавродин считает, что в этом рассказе можно усмотреть «обрывки воспоминаний о реальных исторических событиях, ярко отражающих Русь на перепутье». В частности, о подлинности таких событий может свидетельствовать сообщение арабского писателя XIII века Мухаммеда аль-Ауфи «о посольстве Буламира (Владимира) в Хорезм с целью «испытания» мусульманства и о посольстве на Русь мусульманского имама для обращения русских в магометанскую веру». Так или иначе, решение о крещении Руси не было основано исключительно на мнении посольства.

Принятие единой религии для Владимира определялось в первую очередь политическими мотивами, сложной обстановкой не только внутри государства, но и на его окраинах. В то время южные границы Руси беспрестанно подвергались нападению кочевников, которые жгли нивы, разоряли села и осаждали года. В этих условиях Владимир рассчитывал на дружеские и союзнические отношения с Византией, которые могли состояться только после принятия Древнерусским государством христианства. Историк Михаил Покровский важную роль в крещении Руси приписывал верхнему слою древнерусского общества – князьям и боярам, которые «гнушались старыми, славянскими религиозными обрядами и славянскими колдунами, «волхвами», а стали выписывать себе вместе с греческими шелковыми материями и золотыми украшениями и греческие обряды, и греческих "волхвов"- священников». Специалист по древнерусской истории Сергей Бахрушин расставляет несколько иные акценты, отмечая, что в X веке на Руси образуется слой феодальной знати, которая «торопилась освятить свои притязания на господствующее положение». На сегодняшний день достоверно неизвестно, где принял крещение Владимир. Традиционная версия, по которой киевский князь крестился в Херсонесе, отвергается, в частности, академиком Алексеем Шахматовым, который считает, что известия о корсунском походе князя Владимира - «позднейшая вставка, разорвавшая первоначальный летописный текст». Нет точных данных и о крещении жителей Киева: часть исследователей считает, что массовое крещение состоялось в Днепре, другие называет Почайну. По мнению современных историков 988 год можно считать лишь условной датой крещения всего Древнерусского государства. Российский религиовед Николай Гордиенко связывает это событие исключительно с «обращением в христианство киевлян», которое стало лишь одним из начальных моментов растянувшегося на долгие годы, зачастую болезненного процесса приобщения к новой вере жителей всего Древнерусского государства.